Доигрались. Екатерина Кравченко

стоне традиционно собирались руководители глобальных концернов ExxonMobil, BP, Royal Dutch Shell, крупнейшие инвестбанки и влиятельные политики, например бывшие президенты США Джордж Буш, Билл Клинтон, экс-председатель ФРС Бен Бернанке. После покупки ТНК-BP и заключения контрактов с Glencore и Vitol на $10 млрд в 2013 году «Роснефть» вошла в мировую высшую нефтяную лигу. В своем докладе «Новая эра нефти» Сечин обрисовал масштаб будущего партнерства «Роснефти» с Западом: «Мы приглашаем ведущие компании – поставщики оборудования и услуг участвовать в освоении арктического шельфа. Только на первом этапе освоения шельфа суммарные инвестиции составят порядка $500 млрд – эффект будет ощутим в глобальном масштабе». После серии встреч за закрытыми дверями Сечин выглядел довольным и уверенным в будущем. Весной 2020 года цена на нефть опустилась до исторических минимумов, фьючерсы стали торговаться в минус, нефтяники думают над консервацией скважин и ищут места для хранения излишков.

      Пломбы на скважины

      На обратном пути из США по поручению президента Владимира Путина глава «Роснефти» за ехал на похороны венесуэльского президента Уго Чавеса, с которым была связана часть глобальных планов Москвы по освоению энергетических рынков Латинской Америки и США. Год спустя Запад ввел экономические санкции в отношении России. Планы Сечина по глобальному позиционированию пришлось корректировать. Место россиян на нефтяной площадке в Хьюстоне заняли арабские шейхи и китайские топ-менеджеры. Между тем американская нефтедобыча уверенно пошла в гору. Благодаря огромным инвестициям и ноу-хау американцам удалось снизить себестоимость сланцевой нефти с $70 до $35–40 за баррель, что позволило им нарастить долю на рынке. Спокойно наблюдать за ростом нового конкурента в Москве и Эр-Рияде не могли. Ведь в России неф тяные доходы формируют около 40% бюджета, в Саудовской Аравии – более 70%. Началась большая игра. К чему она привела? В апреле 2020 года совладелец небольшой компании «Кэпитал Ойл» Хамзат Асхабов остановил последнюю из четырех нефтяных скважин. «Ситуация начала резко ухудшаться примерно с 6 марта, а с 9 марта рынок обвалился, – вспоминает он. – Трейдеры стали предлагать цену в 5000 рублей за тонну нефти – это в четыре раза ниже обычного уровня». Добыча с учетом НДПИ стала полностью убыточной, компанию, в которую Асхабов за 20 лет вложил около $40 млн, пришлось заморозить. «Многие считают, что нефтяники сидят на деньгах. Для того чтобы выйти на рентабельность, нашей компании потребовалось 15 лет, – с грустью объясняет Асхабов. – Многие скважины оказались «сухими», а разработка каждой из них обошлась примерно в $1,5–2 млн». Он добывал нефть в Саратовской области, еще недавно готовился подписать инвестиционное соглашение на разработку нового месторождения на десятки миллионов долларов, а сейчас «даже профильные инвесторы, которые давали деньги на драконовских условиях, и те нос воротят». Ассоциация «Ассонефть» (объединяет малые нефтекомпании России) считает, что около 100 независимых нефтяных компаний столкнутся с тяжелой ситуацией и могут остановить добычу. В обращении к премьеру Михаилу Мишустину ассоциация бьет в набат: выручка компаний резко упадет из-за обвала мировых цен на нефть и снижения спроса, связанного с пандемией коронавируса, у большинства компаний ее не хватит на расчеты с государством, банками и поставщиками.