Кардонийская петля. Вадим Панов

p>

      Землеройки на мгновение сбились: удивлённый писарь отрывает взгляд от листа и таращится на пленного, офицер мрачнеет, но выдерживает взгляд Сантеро и продолжает спокойным, размеренным тоном:

      – Часть?

      «Никогда не подумал бы, что землеройки могут быть такими педантами. Для чего вопросы, если меня уже допросили и приговорили?»

      Хотелось рявкнуть что-нибудь злобное, дерзкое, но вежливость врага заставляла вести себя соответственно. Вежливость врага нашёптывала: «Не надо терять лицо. Сейчас – тем более». И Сантеро продолжил в прежнем ключе:

      – Двадцать седьмой отдельный отряд алхимической поддержки.

      – Должность?

      – Я не имею права отвечать на этот вопрос.

      Писарь скрипит пером, старательно выводя на белой бумаге витиеватые закорючки. Вписывает очередное предложение в дело, которое будет очень коротким. Собственно, оно уже закончилось.

      – Распишитесь, господин фельдмайор, – просит землеройка, и писарь поворачивает лист к пленнику. Чёрные закорючки едва доходят до середины, внизу полно места для размашистого автографа.

      – Зачем? – не выдержал Адам. – Для чего расписываться?

      – Собственноручная подпись лучшее свидетельство того, что экзекуция проведена именно над тем, кто был к ней приговорён.

      – Экзекуция? – И вновь проклятые нервы! Сантеро знал, что впереди маячит смерть, но стоило забрезжить надежде, как язык затрепетал, задавая унизительный вопрос: – Я думал, меня казнят.

      – Не будем забегать вперёд, господин фельдмайор. – Землеройка позволил себе ухмылку. – Пожалуйста, распишитесь.

      – Раз вы настаиваете. – Адам сумел взять себя в руки.

      – Благодарю.

      – Не стоит.

      Сантеро поставил автограф – пальцы, кстати, не дрожали, – мечтая лишь об одном: откусить и выплюнуть предательский язык, едва не опозоривший его перед врагом.

      Офицер оценил. Дождался, когда писарь прокатит росчерк грубым, заляпанным чернилами пресс-папье, и поднялся из-за стола.

      – Я знаю, что не имею права вам приказывать, господин фельдмайор, но будьте добры встать смирно.

      Сантеро выпрямился и гордо вскинул подбородок. Плевать ему было на драный мундир и холод внутри, он офицер, он обязан с честью выслушать приговор.

      – Заседание военно-полевого суда Двенадцатой бронебригады вооружённых сил Приоты. Рассмотрено дело военнопленного Адама Сантеро, фельдмайора вооружённых сил Ушера. Приговор: на основании третьей поправки к Военному кодексу Кардонийской Конфедерации приговорить фельдмайора Адама Сантеро к смертной казни через повешение.

      Всё правильно: паровингерам, диверсантам, снайперам и алхимикам – виселица. Ах да, петля полагается ещё и сражающимся на нашей стороне эрсийцам, которых землеройки считают наёмниками. Ещё, по слухам, перед казнью эрсийцам отрезают носы и уши, но сейчас речь не об эрсийцах. Паровингерам, диверсантам, снайперам и… Адам знал, на что шёл, отправляясь в отряд алхимической поддержки, знал, что попадаться нельзя, и не собирался. Но попался, так получилось. А потому теперь он с трудом подыскивал подходящие слова.

      Не подготовился.

      – Приговор военно-полевого суда обжалованию не подлежит, – опередил Сантеро землеройка.

      – Что?

      Нельзя отвлекаться в столь ответственный момент, это может привести к неловкой паузе. Неловкой, потому что прио́тец тоже не получает удовольствия от происходящего.

      – Приговор военно-полевого суда обжалованию не подлежит, господин фельдмайор.

      – Да, я знаю, – кивнул головой Сантеро. Ему вдруг стало скучно. И ещё ему надоело в этой небольшой, с одним-единственным окном во двор, комнате. Вот ведь странно, ему не стало страшно…

      – Мы сообщим вашему командованию о месте погребения.

      – Это все?

      – Да, – натянуто ответил землеройка. – У вас есть последнее желание?

      – И у тебя хватило ума отказаться?!

      Уничижительный тон вывел Адама из себя, и алхимик попытался окрыситься:

      – А что попросили вы? Папиросу?

      – Револьвер с одним патроном, разумеется.

      – Хотели застрелиться?

      – Ядрёная пришпа! – взревел широкоплечий собеседник. – Даже алхимику с провинциальной планеты нельзя быть таким идиотом! В конце концов, это неприлично.

      – Но…

      – Я планировал застрелить их, кретин.

      – Одним патроном?

      – А ты умеешь стрелять из разряженного оружия? Сколько возьмёшь за пару уроков?

      – Я…

      – Ядрёная пришпа! Ну, почему мне постоянно встречаются люди, которые сначала говорят, а потом думают? Добрый Маркус, ты это видишь?

      Человек, с которым судьба свела Адама перед казнью, оказался лингийцем, поскольку Доброго Маркуса он поминал так же