Экзотический симптом. Ирина Градова

пирожном буше, сиротливо лежавшем на блюде в полном одиночестве, усилиями Марины лишенном общества сладких собратьев.

      – В смысле?

      – Почему бы тебе не получить удовольствие от синицы в руках, а? Этот Дмитрий, он ведь тебе нравится?

      – Нравится, но…

      – Давай без «но», ладно? – перебила Марина. – Мы, бабы, дуры: когда нас любят, мы вечно чем-то недовольны, а когда влюбляемся сами, страдаем, мучаемся, переживаем… Как в анекдоте: мыши кололись, плакали, но продолжали есть кактус!

      – Точно, – вздохнула Алла. – Знаешь, Мариш, пожалуй, я все-таки закажу себе кусочек шоколадного торта: от одного-то меня не разнесет, верно?

      – Тебе сейчас просто необходимы «гормоны счастья»! – горячо поддержала подругу Марина и, не дожидаясь, пока она передумает, подозвала официантку.

* * *

      – Итак, Севан, что вы можете рассказать мне о вашей пациентке Карпенко?

      Доктор Мейроян сидел напротив Мономаха в его кабинете, являя собой картину безупречного здоровья и неземной красоты.

      Если бы Мономах был женщиной, то непременно оценил бы потрясающие внешние данные молодого хирурга, его густые черные волосы, пышные усы, гладкую смуглую кожу и белые, ровные зубы – ну, ни дать ни взять, картинка с рекламы здорового образа жизни! Но Мономах был мужчиной, причем самой что ни на есть традиционной ориентации, и Мейрояна он к себе вызвал вовсе не за тем, чтобы полюбоваться на него, а чтобы задать кое-какие вопросы. По выражению лица молодого врача он заметил, что тот слегка занервничал.

      – А почему вы спрашиваете, Владимир Всеволодович? – поинтересовался он осторожно.

      – Потому что вчера вечером Карпенко чуть не ускакала из больницы на одной ноге, вот почему! Вы ее уже видели?

      – Нет, Татьяна поймала меня на входе в отделение…

      – Ясно. Я правильно понимаю, что для вас ее неадекватное состояние – не секрет?

      – Правильно.

      – Так в чем дело?

      – Видите ли, Владимир Всеволодович, Карпенко поступила по «Скорой», ведь мы позавчера дежурили по городу…

      – Я в курсе. Почему не к Тактарову?

      – Он отказался принимать, сказал, что коек нет свободных. Только это вранье: после Карпенко он принял двух иногородних пациентов!

      – То есть платных, – кивнул Мономах. – Понятно.

      – Вот скажите, Владимир Всеволодович, разве завотделением может выбирать, кого класть, а кого нет? – возмущенно продолжал Мейроян. – Тактаров пользуется отсутствием главврача и тем, что начмеду не до разборок!

      – Бог ему судья, Севан, – отмахнулся Мономах. – Итак, Карпенко поступила к нам по «Скорой»?

      – Ее велосипедист сбил. По городу поставили на тротуарах разметку для велосипедистов, но народ не привык оглядываться… Да и, честно говоря, кто ж ожидает, что люди будут ездить по снегу да слякоти? Вот и Карпенко не ожидала!

      – Значит, она неудачно упала?

      – Да, но…

      – Продолжайте!

      – Когда сделали рентген, я заметил на нем несколько сросшихся переломов.

      – Несколько?

      – Если точно, семь.

      – Сколько?!

      – Карпенко