А вот те шиш. Михаил Веллер

ибся.

      – Решительно не могу припомнить…

      – Вы изменились меньше, чем я. Тридцать шестой, Москва, а?

      – А-а!.. да-да… но все же?..

      – А избушка под Тулой, зима?

      – Так-так-так-так… ну же!

      Багулин, около 70 лет, хорошо сохранившийся, рослый, седина малозаметна в густых русых волосах. Одет тщательно, с учетом моды; манера держаться добродушно-покровительственная. Чувствуется, что человек этот себя уважает и собой доволен, к тому имея основания.

      Арсентий, того же возраста, но выглядит старше. Худощавый, нервный; некоторую неуверенность в себе прикрывает иронией и порывистой решительностью. Новая одежда топорщится на нем, вызывая сходство с манекеном в провинциальном универмаге. Впечатление производит неопределенное: не знаешь, чего ожидать от такого человека.

      Обозначим их для краткости просто Б. и А.

      Чуть отодвинувшись, они оценивают друг друга.

      А.Вот – встреча…

      Б.Вот встреча! Через века, а!

      А.Какими судьбами здесь?

      Б.(хозяйски поведя рукой). Живу.

      А.Здесь? Давно?

      Б.Четвертый год. Вышел на отдых – и осел на берегу теплого моря.

      А.(завистливо вздыхает). Королевский вариант. Хорошо обосновался? Как квартира?..

      Б.(с естественностью). Купил дом. Сад. Аркадия, понимаешь, и идиллия!..

      А.Мечта. Мм. Мечта. Большой?

      Б.(скромная улыбка). Не слишком. Шестьдесят пять метров. Четыре комнаты, кухня, веранда. Но уютно, знаешь. Жизнь мечтал пожить в своем доме. Купил кресло-качалку! Вечером сядешь в нем на веранде, пледом накроешься, книжку возьмешь, цикады стрекочут, море шумит… Винцо домашнее свое – чистый виноград…

      Слушай! Едем ко мне! Мигом. Я на машине. Посидим… Ты-то как?

      А.У тебя машина?

      Б.Да вот же – синие «Жигули». Ну, едем. Приглашаю. Мы с женой вдвоем, дочка в Киеве, сын в Ленинграде, попробуешь вино…

      А.(сглатывает, покачивает головой, смотрит на часы). У меня самолет через три часа.

      Б.Куда?

      А.В Москву.

      Б.Ты там?

      А.Да…

      Б.Так и прожил?

      А.Да…

      Б.И откуда сейчас?

      А.Из Ставрополя. Впереди гроза, вот посадили, торчим здесь.

      Б.Э, так еще сто раз вылет отложат. Едем! От меня позвоним в аэропорт, справимся, – телефон я себе поставил, я тут у них как-никак депутат горсовета.

      А.(мнется). Не могу… У меня там встреча назначена…

      Б.(шутливо грозит). Небось какая-нибудь дама?.. Ох, ты старый жук!..

      А.(смущенно). Что ты, ну… Может, если хочешь, там посидим в ресторане, а?..

      Б.Зря. Точно не можешь?

      А.(вздыхает). Точно.

      Б.(напористо). Ну!

      А.Нет… надо в аэропорт.

      Машину Багулин ведет элегантно и со вкусом – он все делает элегантно и со вкусом. На лице Арсентия удовольствие от комфорта, в позе некоторая напряженность.

      Б.Работаешь еще?

      А.На пенсии…

      Б.Какая?

      А.Девяносто четыре.

      Б.Что ж… Кем ушел?

      А.Инженером.

      Б.Старшим?

      А.Просто инженером.

      Б.(сочувствует со своего высока, уяснив социальный статус старого знакомого). Эх, Сенька!.. Как был ты добрым с юных лет – так, небось, и ехали всю жизнь на твоем горбу, кому не лень. Да…

      Семья есть?

      А.Нет, знаешь.

      Б.Женат хоть был?

      А.Да как-то все так…

      Б.Да. Ясно… Сейчас-то – что делал в Ставрополе?

      А.С похорон…

      Б.Вот как… Кто?..

      А.Сестра.

      Б.(соболезнуя барственным лицом). Годы наши… Крепись, старина. Мы мужчины, дело такое…

      А.(спокоен). Да. Конечно.

      Полупустой по дневному времени ресторан, жизнь аэропорта за стеклянной стеной. Столик в углу; распоряжается за ним, безусловно, Багулин.

      Б.Не «Реми Мартен», но коньячок сносный.

      А.(причмокивает). Напиток!.. Дорог, слушай, дьявол.

      Б.(полагая, что уловил смысл). Ты – мой гость сегодня. Да, да, дискуссия закрыта.

      А.(кротко подчиняясь).