Приключения майора Звягина. Михаил Веллер

енинграда по всем статьям вплоть до кислородного голодания.

      – Да, – флегматично согласился Звягин, – я совсем не интересуюсь перестройкой. – Он перелистнул атлас кошек, изданный в ГДР, которая ныне уже не существовала. – Ты знаешь, чем отличается сиамская пуховая от сиамской короткошерстной?

      – Ты аполитичен! – с негодованием констатировала жена.

      – Я аполитичен, – кротко кивнул Звягин, любуясь кошачьим портретом.

      – А в газетах пишут…

      – Я знаю, что пишут в газетах.

      – Что же?

      – Все то же.

      – А именно?

      – Что жрать нечего. Что Союз разваливается. Что экономика впадает в столбняк. Что выгоны не разгружены, депутаты продажны, прошлое трагично, будущее мрачно, а вообще я не люблю коллективных неврозов.

      – А что ты любишь? – поинтересовалась жена.

      – Чтобы было интересно. И лечить людей. Первое – от характера, очевидно, второе – от профессии.

      – А это тебе не интересно?! – и она, с характерными интонациями учительницы с двадцатилетним стажем, стала читать о благополучном пенсионерстве палача, пытавшего Вавилова.

      – Я бы его убила! – с прямотой звенящей юности отчеканила дочка, появившаяся в дверях.

      – М-да? – зевнул Звягин. – И как же бы ты его убила?

      – Расстреляла!

      – Из чего? Из косметички?

      Всклубился легкий семейный спор о преступлении и наказании, причем насколько агрессивна и непримирима была женская часть семьи, что школьница, что школьная учительница, настолько же добродушен и покладист был муж и отец семейства.

      – Можно подумать, ты не носил офицерскую форму!

      – Что выдавали, то и носил.

      – Как ты можешь, с твоим равнодушием к людским страданиям, быть врачом!

      – Легко и беззаботно. Тут главное – хорошо выспаться, – и Звягин поднялся с любимого дивана и проследовал в спальню. – Жду жену с первым дилижансом! – крикнул он оттуда.

      Утром, вскочив бесшумно (разминка, душ, кофе – было воскресенье, и домочадцы отсыпались), он перелистал газеты, пробежал давешнюю заметку и задумался коротко: в глазах проявлялась улыбка угрюмая.

      На «скорой», если воскресенье выпадает на середину месяца и погода приличная – чтоб меньше автослучаев, можно и расслабиться слегка: в свободное время, давно зафиксировано, людям реже требуется срочная медицинская помощь. Судачили – надоело:

      – У «Гостиного» болгарские по три ре пачка – всегда…

      – И чуть не сотня случаев по городу – потравились все этим узбекским виноградом.

      – Продовольственные поставки в рамках джихада!..

      – Я все понимаю, но почему шапок-то нигде нет!..

      – И что поразительно: бензина нет – а автослучаев больше…

      Выехали на вызов, шофер музыку врубил, фельдшер подремывал в салоне – молод, явно нажрался вчера, в субботний-то вечер, несмотря на дефицит спиртного; дефицит женщин ему, судя по темпераменту, слава Богу, не грозит.

      – Гриша, – обернулся Звягин, – ты знаешь, что в старые времена говорилось: врач не стал врачом, пока не заполнил своими пациентами кладбище?

      – То-то на кладбище очереди, – отозвался Гриша. – И это еще врачей не хватает.

      Помолчав, Звягин ответил не совсем понятно:

      – Каждому – свое место, – сказал он.

      – И свое время.

      – Точно, – сказал шофер.

      Завизжали виражом под Охтинский мост.

      – Увольняясь из ГБ, они меняли фамилии, – сказал Звягин, но на самом деле не произнес вслух, а лишь подумал. Любое лишнее слово нам ни к чему.

      Отработав и вернувшись на станцию, плюхнулся в продавленное кресло под окном и скрестил вытянутые ноги: «Основа действий что? – план. Основа плана что? – информация. Основа информации что? – утечка на стыках. Податливые звенья кто? – клиентура. Лучшая клиентура кто? – женщины, разумеется. Так, майор, а теперь проведем археологические раскопки в нашей богатой и замусоренной памяти».

      Лишь через сутки, дома, облюбовав страницу в записной книжке, пухлой, как батон, и тяжелой, как граната, он набрал телефонный номер:

      – Татьяна Ильинична? Доктор Звягин беспокоит. Как здоровье? Это в порядке вещей… Достанем, какой разговор… Нет, просто так, ничего не нужно. От чайку никогда не отказывался. Свободен. Завтра в семь, так точно.

      Посвистел «Турецкий марш», позвонил еще раз:

      – Саша? Слушай, есть разговор. Да, ты упоминал как-то… Не телефонный, безусловно. А чего откладывать.

      Еще пара звонков, и он заходил по ковру взад-вперед, сунув руки в карманы и удовлетворенно хмыкая; хмык получался с каким-то металлическим холодным мурчаньем.

      – Я об тебя руки марать не буду, – ласково пообещал кому-то Звягин. – Я тебя ножками стопчу. В пыль! Понял?..

      Лицо его приняло выражение спокойной сосредоточенности,