Сирота. Александр Алексеевич Богданов

ь незамеченным, и забился позади товарищей.

      Пришел учитель и что-то спрашивал. Сенька не понимал, как отвечал. Слезы от страха застилали его глаза.

      Вот учитель стал писать на доске крестики и палочки. Сенька смотрел затуманенными глазами и ничего не видел. Мел в руке учителя то поднимался, то опускался. Следя за ним, Сенька тоже поворачивал голову то кверху, то вниз.

      Учитель говорил нараспев:

      – Уу-ааа…

      Сенька широко раскрывал рот, таращил глаза и слушал. То, что пел учитель, казалось ему непонятным и чудным.

      Вот, размахивая желтой линейкой, учитель подошел к нему и положил руку на его плечо.

      – Ууу-ааа!.. Повтори…

      Сенька в страхе закрыл глаза.

      – Ну, повтори же!.. – сказал учитель.

      Сенька вздрогнул. Ему стало еще страшней. Он нагнул низко голову, словно желая спрятаться под стол.

      – Ну, посмотри же на меня!.. – продолжал учитель и ласково взял его за подбородок.

      Сенька съежился, плаксиво собрал в комочек нос, губы и глаза. Он ничего не соображал.

      – Перестань же, глупый, плакать!..

      Учитель улыбнулся и тихо коснулся его белых, как лен, волос.

      Сенька принялся усердно вытирать грязными кулаками мокрое лицо.

      Учитель пошел обратно к классной доске.

      Сенька облегченно вздохнул; он был доволен, что его оставили в покое.

      По окончании урока он одиноко просидел всю перемену на скамье. Школьники около шумели, тянули его за рукав и звали играть. Многие из ребятишек были соседями: Гришка Лягушонок, Ванюшка Гусиная Лапка, Тараска Брюхан. Но Сенька отказывался играть. Он боялся пошевельнуться, боялся даже втягивать ртом воздух, а когда кашлял, то потихоньку наклонялся под стол и закрывал рот ладонью, точно хотел схватить рукой кашель, чтоб он не разлетелся по классу.

      Школьники постарше подбегали к нему несколько раз. Кто-то захватил в щепотку его волосы и потянул.

      От боли он громко заплакал.

      – Плакса!.. – сказал обидчик.

      – Плакса!.. Плакса!.. – хором запели около него. Так эта кличка и осталась за ним.

      II

      Сенька был сирота, жил у дяди и привык к тому, что его всегда обижали, а заступиться за него было некому. Как-то раз даже теленок-лизун и тот обидел: обжевал новую рубаху. Вымыли ему к празднику красную кумачную рубаху, повесили на плетень сушить, а теленок подошел да весь подол и сжевал. Горько плакал Сенька.