Дожить до весны. Наталья Павлищева

властной рукой, и, хотя большой дружбы между всеми соседями не было, ссоры случались крайне редко и пресекались немедленно. Зато в праздники в большущем холле, куда выходили двери пяти из семи комнат, за длинным столом собирались четырнадцать взрослых, а вокруг носились пятеро детей, которых тщетно пыталась успокоить Мила, ее из-за юных лет к числу взрослых пока не причисляли. А потом обычно приходили соседи из квартиры напротив, как-то случайно оказывался рядом дворник Петрович, заглядывали поздравить друзья, и в холле становилось слишком тесно. В хорошую погоду веселье выплескивалось на улицу, в плохую первой удалялась сопровождаемая супругом Нинель Петровна, потом, зажав уши руками, Маргарита Семеновна:

      – Боже мой! Содом и Гоморра.

      Апполинарий Виссарионович, если бывал в этот день дома, поддакивал жене:

      – Да, сплошной Содом.

      На вопрос Юрки, кто такой этот Содом, Станислав Павлович рассказал библейскую историю о двух уничтоженных Богом городах. Юрка живо переиначил, и за четой Викентьевых закрепились прозвища Содома и Гомор:

      – Наш Гомор опять в отъезде. А у Содомы новая шуба, пятая по счету. Может, она их ест, как моль?

      Война

      Мама должна прийти с дежурства рано утром и вместе с бабушкой и Женей поехать снимать дачу, но позвонила и сказала, что не сможет, срочная операция. Так бывало часто, Женина мама Елена Ивановна – опытная операционная сестра, без которой ее врач как без рук. Тогда бабушка с внучкой решили сходить в зоосад, не сидеть же в такой прекрасный летний день дома! И, конечно, позвать с собой Женькиного соседа и приятеля Юрку Егорова.

      Но того не оказалось дома. Еще с осени Юрка жил у своей бабушки на Петроградской и учился в школе там же. В их крошечной комнатушке с трудом помещались остальные Егоровы. Юркиному отцу обещали новую жилплощадь, Егоровы уже договорились обменять эту будущую жилплощадь на комнату Якимовых, чтобы остаться на месте, но пока меняться было нечем, и Юрка отправился на Петроградскую сторону. Он приходил на воскресенье при любой возможности, а в тот день почему-то не пришел.

      – Ну что ж, пойдем смотреть Красавицу вдвоем! – вздохнула бабушка.

      – Почему это вдвоем? Как это вдвоем?! – возмутился Станислав Павлович. – А я? Я тоже хочу бегемота смотреть.

      Станислав Павлович хороший, очень хороший, он для Женьки с Юркой вроде дедушки. Даже когда бабушка их ругала, Станислав Павлович умудрялся защищать. А потом ругал сам, но как-то по-другому. Юрка говорил, что он убедительно ругал.

      Так они и вышли из дома втроем, чтобы пешком дойти до зоосада и посмотреть бегемотиху Красавицу. А еще слониху Бетти, любимицу всего Ленинграда. Красавица та-а-акая огромная! Бабушка даже утверждала, что она самая большая в Европе. А Бетти умная-умная. И добрая…

      Пока ждали маму, думали, искали Юрку, прошло немало времени. значит, покататься на кораблике уже не успеют, остается только зоосад. Но Женя не расстроилась, не в последний же раз гулять выбрались. А после зоосада можно и в кино сходить, в «Колизее» опять «Чапаев».

      Но на улице творилось что-то странное…

      Дворник Петрович стоял под аркой с противогазной сумкой на боку и красной повязкой на рукаве. Снова учения? Они стали частыми, все готовились действовать по команде «Газы!», были уверены, что финны могут газ применить.

      Папа говорил, что это глупости, финнам ни к чему травить гражданское население, но что готовиться все равно надо. В условиях когда весь империалистический мир против СССР, нужно быть готовыми ко всему, даже к войне.

      Бабушка только качала головой и делала запасы.

      – А вот это нелепо, мама! – стыдил ее папа. – Быть готовыми отразить враждебное нападение – это одно, а набивать шкафы продуктами на случай недельной тревоги совсем иное. Что вы будете делать – всю неделю под одеялом есть эти макароны?

      Бабушка отмахивалась, и в огромном старинном буфете прибавлялись жестяные банки и холщовые мешочки.

      – Мыши сожрут!

      – Не сожрут, Левушка, Мурка не позволит, – успокаивала папу бабушка.

      Да, Мурка всю парадную от мышей спасала. Поговаривали, что в других квартирах они есть, а у них ни разу не скреблись. Мурка кошка трехцветная, такие кошки хорошие мышеловы.

      – Учения? – бодро обратился к Петровичу Станислав Павлович.

      Тот посмотрел как-то странно и коротко и резко ответил:

      – Война!

      – Какая война? – даже растерялся Станислав Павлович.

      – Вы что, радио не слушаете? Германия напала, с рассвета наши города бомбят и наступают. Товарищ Молотов по радио выступал только что.

      – Границу пересекли? Но их уже остановили, отбросили назад?

      Петрович только головой помотал:

      – Прут проклятые. Больше ничего не знаю.

      Конечно, стало не до зоосада, вернулись домой, включили радио, позвонили маме в больницу.

      Елена Ивановна страшную новость уже знала, речь Молотова слышала, но успокоила, что с папой