Дело победившей обезьяны. Хольм Ван Зайчик

мажных изданиях, в электронных конференциях, собственно на Ордусской борде (http://www.orduss.ru) показывает, что Ордусь пленила сердца и захватила умы. Все больше людей рассматривают ее как маяк и ориентир, как утешное душе место, как чаемое пространство жизни.

      Ордусь велика и изобильна, распространилась от моря и до моря: в центре – Цветущая Средина, по окраинам – семь улусов, окрест – варварские страны, как несколько снисходительно именуют тех, кто не имеет счастия принадлежать к одной из древнейших мировых цивилизаций. Три столицы: Ханбалык, Каракорум и Александрия Невская. Синкретическое вероисповедание под сенью этического учения Конфуция: православие, ислам, буддизм, даосизм, иудаизм мирно уживаются на обширных землях славной империи.

      Здесь a priori нет плохих людей, и серьезные преступления совершаются только от полной тягости жизни: действительной – когда не сложилось личное, или надуманной – когда утрачены единочаятели и некому вразумить ко исправлению нравов. Ордусь – мир сообразный.

      Но как бы ни был привлекателен этот мир, житие человеческое не может остаться беструдным. И даже в самой хорошей стране не могут быть люди постоянно и беспроблемно счастливы.

      Новый роман Хольма ван Зайчика напоен печалью. В мире, где плохих людей нет, страдают простые хорошие люди. Страдают, потому что утихает любовь, согревавшая сердце; или же потому что любовь, напротив, не хочет угасать, палит душу и не дает покоя. Страдают от невозможности полного понимания, ибо быть рядом не означает быть вместе. Мучаются оттого, что даже самым близким людям заказаны пути в твое сокровенное бытие, что же говорить о дальних, для которых твоя правда никогда не станет своей?

      Что можно сделать, зная несовершенство человеческое? Можно ли поправить природу людей? С кого начать? Во всякую пору и во всякий раз груз решения болезненных и мучительных проблем берут на себя самые совестливые и самые хорошие люди. Именно им приходится делать выбор и отвечать за него всей последующей жизнью, как ученому Крякутному, положившему конец генетическим разработкам в Ордуси, как градоначальнику Ковбасе, желающему охранить покой жителей патриархального города Мосыкэ, как ученому-законнику Оуянцеву-Сю, которому выпала горькая доля решать чужие судьбы.

      И на личной, и на общественной пашне самые лучшие люди могут неожиданно покалечить друг друга, если поддадутся искушению навязать другому – свою единственно возможную правду. Если не держать в уме сомнения в собственной правоте, то мир, в котором плохих людей нет, начнет пополняться людьми покалеченными, озлобленными от своей ущербности и агрессивными от осознания своей инаковости.

      И потому герои ван Зайчика живут старанием к пониманию, каковое есть единственный безусловный нравственный императив. Что может быть тяжеле, чем признать – правду чужую? Или признать не формально, а согласиться всей душой, что выстраданное тобой может оказаться чужим и неприемлемым для твоей жены, твоего друга, твоей страны?

      Путь мучительных колебаний, длиной в целую жизнь… А иначе – как остаться человеком?

      Я закончу маленькой притчей из буддийских сяошо («маленькие истории»): «В горах вспыхнул пожар. В горной роще жил фазан. Он вошел в воду и смочил крылья. Затем фазан поднялся в небо и стал гасить пожар. Так он летал туда и обратно до изнеможения, не считая свой труд бесполезным».

Ольга Трофимова

      Дело победившей обезьяны

      Несколько дней кряду Му Да был печален, и Учитель спросил его о причинах.

      – Старший сын моих соседей почтителен и трудолюбив, – сказал Му Да. – Родители нарадоваться на него не могут. Но на прошлой седмице я встретил его в лесу: он воткнул в землю черпак для очистки отхожих мест и воздавал ему почести, будто это поминальная табличка в храме предков. Я хотел отобрать у него черпак, но мальчик стал визжать, царапаться и кусаться, а когда я отступил, поведал, что черпак – это подпорка Неба и если она упадет, Небо опрокинется. И я подумал: не таковы ли мы все?

      – Му Да познал половину истины, – сказал Учитель. – Пусть же познает и другую половину: у каждого человека внутри свое Небо, и у каждого такого Неба – своя подпорка. Благородный муж бережет чужие подпорки, какими бы странными они ему подчас ни казались, потому что любой, в ком опрокинулось Небо, становится нечеловеколюбив и перестает понимать справедливость.

      – А встречаются люди, у которых подпорка их Неба состоит в том, чтобы ломать чужие подпорки? – спросил Му Да.

      Учитель вздохнул и отвернулся.

Конфуций.«Лунь юй», глава 22 «Шао мао»[1]

      Багатур Лобо

      Александрия Невская,

      Управление внешней охраны,

      4-й день двенадцатого месяца, первица,

      вторая половина дня

      Воробей – по-зимнему плотный, обстоятельный такой воробей – бодро и с достоинством прыгал по подоконнику, время от времени на мгновение замирая, чтобы, наклонив голову, глянуть блестящим любопытным глазом на Бага и скороговоркой