Слепень. Иван Любенко

врачи лечили, учителя преподавали, газетчики врали, а дворники с трудом справлялись с сугробами…Словом, всё как всегда. Зима. Темнеет рано. И вечерами в печных трубах воет вьюга, а кажется, что одинокая волчица ищет потерянную стаю. Правды ради, надо заметить, что хищников уже не раз замечали в предместьях города.

      – А слыхали, Клим Пантелеевич, что на 5-й Заташлянской волки почти всех собак, из тех, что на привязи, за ночь съели? – доктор Нижегородцев сделал глоток конька и неуверенно выдвинул белую ладью на поле а-3.

      – Скáжите тоже – «на улице». Там этой «улицы» всего пять домов, а дальше поля и лес в балке. Охотиться одно удовольствие. Ничего удивительного – окраина. – Ардашев поставил чёрного Коня на f-6. – Вам «гарде[1]», Николай Петрович.

      – Это мы легко исправим-с, – Нижегородцев вернул Ферзя на прежнее место. – Но волки это ещё не самое страшное. Вы читали сегодняшний выпуск «Голоса Ставрополя»?

      – Нет, ещё не успел. – Присяжный поверенный сделал безобидный, на первый взгляд, ход Королём.

      – А я прочёл – городская сенсация, знаете ли, – усмехнулся доктор и перешёл в наступление Слоном.

      – У нас по-другому не бывает, что ни день, то сенсация. А лучше бы о реальных ставропольских нуждах писали. На Ташлу вечером извозчики даже летом не хотят ехать. Ни одного фонаря. Перед Епархиальным училищем, по Архиерейскому переулку, вечная грязь. После дождя – болото. Местные жители хворост на дороге укладывают, чтобы телеги не вязли. Почему бы об этом не написать? Или о Воронцовской роще, которая давно требует более внимательного отношения. Старые полузасохшие деревья давно пора вырубить и посадить новые. Хорошо бы и Александровскую площадь привести в порядок. Город наш богатый, купеческий. Зерно возим заграницу, а сколько у нас электрических фонарей? Три десятка, ну пять от силы – позор. Чем вообще Городской голова занимается? Или он считает, что его главная задача в управе штаны просиживать?.. А, кстати, что там в газете?

      – Городу объявлен ультиматум. Три дня дано на его принятие. – Николай Петрович взял чёрную пешку и довольно улыбнулся.

      – Может, передумаете? – спокойно предложил Ардашев, – а то ведь следующим ходом вам шах и мат.

      – Проиграл, так проиграл. Перехаживать не буду. Не повезло-с, – махнул рукой доктор.

      – Так и что там за ультиматум? – наполняя рюмку гостя, вновь поинтересовался хозяин дома.

      – Извольте полюбопытствовать, – Нижегородцев извлёк из внутреннего кармана пиджака газету и протянул адвокату. – Прямо на первой полосе. Под заголовком «То ли верить, то ли нет».

      – Нашёл. – Ардашев сделал из рюмки глоток и принялся читать: – «В нашу редакцию пришло письмо следующего содержания. Смеем надеяться, что полиция не оставит эти угрозы без внимания. Итак, приводим текст полностью, дабы нас не упрекнули в желании его скрыть: «Настоящим уведомляю всех горожан, что мною уже проведён суд над самыми мерзкими и низкими людишками Ставрополя. Я предлагаю им, уже осуждённым, покаяться, читая молитвы в искупление грехов и заявить об этом искренне, отправив письменное покаяние по адресу: Ставрополь (губернский). Почтамт. До востребования. Подателю рублёвой купюры ВГ 387215. И сделать это надобно до 25 января. Только в этом случае мною может быть принято решение об освобождении от наказания этих лиц, в связи с признанием вины. В случае неполучения покаянных писем всем осужденным преступникам приговоры будут приведены в исполнение, в соответствии с нижеуказанным, а именно:1) Старший советник Губернского Правления коллежский асессор Бояркин Виктор Самсонович обвиняется «в растрате казённой собственности, мздоимстве, и противозаконных поступках при заключении подрядов» и приговаривается к смертной казни. 2) Судья Окружного суда надворный советник Приёмышев Павел Филиппович обвиняется в «умышленном назначении виновному наказания ниже того рода, которое определено ему законом из корыстных побуждений, а так же в осуждении заведомо невиновных лиц» и приговаривается к смертной казни. 3) Вольнопрактикующая врач Кирюшкина Екатерина Ивановна обвиняется в неоднократных «преступных изгнаниях плода» и приговаривается к смертной казни. За сим откланиваюсь, Слепень».

      – Простите, но кто отважился печатать этот бред? Это же оскорбление! Люди, указанные в качестве обвиняемых могут быть просто оболганы. Как бы там ни было, но у нас существует презумпция невиновности. Мало ли какому умалишённому, что кажется? Как мог пойти редактор газеты на такой шаг и поставить в номер подобный пасквиль? – Ардашев вернул газету, поднялся и заходил по комнате.

      – Вы правы. Тираж пытаются арестовать, но куда там! Расхватали! Главный редактор поясняет, что был в командировке в Медвеженском уезде, а его заместитель Кухтин распорядился пустить письмо в номер. Сенсация! Хотел тираж поднять. Сидит теперь у Поляничко и даёт объяснения. Все там. И даже Тимофеева – хозяина типографии – и того притянули. Полицмейстер, говорят, лютует. Губернатор ему разнос учинил. Скандал на всю губернию.

      – Откуда вам известны такие подробности?

      – На Николаевском проспекте встретил судебного медика. Он и поведал.

      – Деяния

1

Гарде – угроза Ферзю, раньше «гарде» надо было произносить вслух во время шахматной игры (прим. авт.).