Невесты в белых тапочках. Дарья Калинина

сь этих могучих лесных великанов, казалось, подпиравших своими кронами небо. А не боялась она их потому, что знала чуть ли не с пеленок. Все они были ее давними и хорошими знакомыми. Все они были ей помощниками и хранителями. Они росли вместе с ее дедами и бабками с материнской стороны, растут сейчас с ней и будут расти еще с ее детьми, если тем суждено когда-нибудь появиться на свет. Эти леса помнили даже тех из ее предков, кого сама она знала лишь по именам.

      Имена в роду хранились до седьмого колена, они заучивались всеми детьми и в обязательном порядке вычитывались на вечерней молитве. Никто из детей никогда не видел всех этих Агапий, Севастьянов и Лукерий, но по вечерам души усопших предков как бы сходили к живым, благословляя их на спокойный сон. Утренняя молитва была короткой, утром было много и других дел по хозяйству и в лесу, а в летнюю страду и в поле.

      Но сейчас была зима. Работы было не так уж много. Можно было потратить свободное время на любимые забавы. Для нее такой забавой была охота. Немногие женщины у них в поселке способны были уходить в лес в одиночку да еще в холодное время года. Если так вспомнить, так и не было никого, кроме нее, кто бы отважился прогуляться среди голодных волков, рискуя наткнуться на медведя-шатуна, одуревшего от свалившейся на него напасти, а потому дико озверевшего и злого.

      В лес женщина могла попасть лишь за какую-то тяжкую провинность. Измена мужу как раз и считалась таковой. Но такие женщины из леса уже не возвращались. Что с ними там происходило, никто в поселке не знал. Для серьезно провинившихся мужчин на этот случай была река с перекатами и глубоким омутом. Тех, кого кинули в него, больше люди уже никогда не встречали. Так что женщины не любили ходить в лес, а мужчины предпочитали рыбачить в озере, где и рыбалка, по их словам, была лучше, и от речного омута было подальше.

      Но она даже девочкой всегда была необычным ребенком. Начать с того, что семья у них была неполная и малочисленная. Она да отец. Такое диво в поселке было редкостью. И даже когда была жива мать, в семье дочь была единственным ребенком, хотя у всех их соседей детишек был полон дом. Малочисленность потомства считалась в поселке проклятием, клеймом свыше. Потому на них с отцом после смерти матери всегда поглядывали искоса, особенно когда он наотрез отказался в голодный год взять себе в жены овдовевшую женщину. Старейшины пытались настаивать, но отец всегда умел поставить на своем.

      – Нам никто чужой не нужен. И Марфу-покойницу нам никто уже не заменит, – сказал и как отрезал, ему не стали перечить.

      Во-первых, знали, что это пустая трата времени и сил, потому и не стали их тратить. А во-вторых, еще и побаивались перечить, отец был почти единственный охотник в поселке, и он неизменно приносил в поселок богатую добычу. А в те годы, когда земля осенью давала маленький урожай, это было жизненно важно. И частенько единственным способом для выживания всей общины становилась охота. Тот год был именно таким. Всю рожь и овес побила какая-то неведомая болезнь. Да еще все лето шли затяжные дожди, которые погубили посадки овощей, не дав им вызреть. А яблок в тот год вовсе никто не ждал. Даже огурцы и те не уродились, хотя больших водохлебов еще надо было поискать, но и для них было слишком холодно.

      Немножко грибов, немножко ягод и мед, вот и все, чем предстояло перебиваться общине до наступления теплых дней. В таких условиях туша оленя или лося, доставленная охотником из леса, становилась настоящим спасением. И поэтому отец вправе был рассчитывать на определенные привилегии и не стеснялся их для себя требовать. И воспитывал он свою дочь по собственному разумению, не так, как остальных детей в поселке. Те бегали где хотели. А она росла в постоянном заботливом пригляде отца, который потратил на дочь всю свою нерастраченную любовь и нежность.

      Вместе они ходили в лес, вместе плели силки и мастерили ловушки на зверя и птицу. И она постепенно осваивала мастерство охотника, училась читать следы на земле, узнавала повадки лесных жителей, становилась все более и более опытным охотником. И когда отец в один из своих походов не вернулся из леса, именно она разыскала его тело и прочитала по следам то, что случилось с ним.

      – Теперь ты займешь место отца.

      Так сказали ей старейшины. Что же, это было ей по силам. Выследила ведь она стаю волков, задравших ее отца. Выследила и расправилась с ними, не пощадив ни самок, ни волчат. Чтобы и духу не осталось в ее местах от этих людоедов. Но хотела ли она занять место отца, вот в чем был вопрос.

      – Мы дадим тебе хорошего мужа, ты научишь его всему, что знаешь и умеешь сама.

      А вот этого она определенно не хотела. Муж сейчас был в ее жизни лишним. Она не хотела терпеть рядом с собой ни хорошего, ни плохого мужа. И даже ради продолжения рода она не согласилась бы выйти замуж за местного. Отец ее был чужим в поселке. Он был охотником и пришел в их поселок из Большого мира. Пришел, полюбил Марфу, ее мать, и остался жить в общине. Но в Большом мире у него оставались мать и другая родня. И отец никогда не забывал про них и научил свою дочь, как разыскать их.

      И вот теперь она уходила из тех мест, где выросла, где ей были знакомы каждая тропка, каждая стежка, каждая межа. Уходила туда, где для нее все было незнакомо, неизведано