Я твой монстр. Книга вторая. Елена Звёздная

присутствующие дышать перестали.

      Я же, пользуясь тем ступором, в который мужчину может вогнать только женщина, добавила:

      – И мне потребуются камеры. Множество камер наблюдения. По всему полигону.

      – Как вам будет угодно, – ответил, пожирая меня взглядом, генерал. – Вы… можете приступать к… обязанностям уже… сейчас.

      – Благодарю вас. – Я грациозно поднялась.

      И так же грациозно покинула кабинет руководства, но, прикрыв дверь, осталась на месте.

      – Баба моя, всем ясно?! – прорычал генерал.

      Ну, собственно, что и требовалось лично мне. Мужскую солидарность способна одолеть только военная субординация, как-то так.

* * *

      К тому моменту, как я появилась на полигоне перед пятью сотнями выстроившихся наемников, я уже была для всех «баба генерала», следовательно, на меня смотрели, более чем пристально смотрели, но уже точно знали – этот цветочек им не по зубам.

      Во время осмотра строя за мной следовал капитан Тайнтон. Выглядел он не слишком одобряющим мое поведение, однако именно ему поручили присматривать за мной, и капитан определенно не был рад необходимости сопровождать столь дискредитировавшую себя особу.

      А вот мне, напротив, это было крайне удобно: Тайнтон был уже практически «свой».

      – Двое мужчин, – произнесла я, шагая мимо строя солдат, заложив руки за спину и безразлично следуя между абсолютно небезразличными ко мне личностями, – второй по правую руку генерала и девятый тоже по правую руку, кто они?

      Капитан Тайнтон ответил почти мгновенно:

      – Блондин – зам генерала полковник Стейтон. Шатен – в звании капрала, Урхос.

      – Личные дела обоих ко мне, – приказала я.

      Тайнтон сбился с шага, но вскоре догнал меня и произнес:

      – Будет сделано.

      – На полигоне потребуется установить камеры: ночного видения, тепловые, стандартные, стандартные с возможностью записи в большом разрешении, – продолжила отдавать приказы.

      – Понял, привезут к вечеру.

      – К обеду, – не согласилась я.

      И, встав перед солдатами, скомандовала:

      – Постовые свободны. Для остальных – двенадцать кругов. Бегом. Начали!

* * *

      Камеры доставили действительно к обеду. Часть устанавливали спецы, исходя из плана, набросанного мной, часть я установила сама, ползая по крышам, стенам, препятствиям на беговой дорожке. К этому моменту меня ненавидели все наемники, вообще все. Полигон представлял собой круг протяженностью в милю, так что утренняя зарядка едва ли была воспринята с энтузиазмом.

      И их ненависть лишь усилилась, когда после обеда, разделив личный состав на группы по сто наемников в каждой, я снова приказала пробежать все то же весьма изматывающее расстояние.

      Сказать, что на меня, шмакодявку мелкую, смотрели с ненавистью, – это ничего не сказать.

      Особенно если учесть, что, пока они бегали, я устроилась полулежа на шезлонге и, закинув ногу на ногу,