Восхитительный наглец. Дарья Кова

у Кэнону понадобилось? Сегодня второй день моей стажировки в крупнейшем архитектурном бюро страны. Проработав всего три месяца, поеду в Европу. Там меня с руками и ногами оторвут после стажа в «Industry of the Future». Мне все думалось, что куда-то бегать из-за своего стола я не буду.

      Неужели так требуется моё присутствие и общение с руководителем компании? Я же всего лишь архитектор.

      – Давай, давай. Хватай свои заметки и бегом к нему! – фыркнула на меня Антонина Павловна. – Кстати, Наденька, он не женат, – как-то заигрывающе произнесла.

      Ох, а мне-то какое дело? Собрав листы А4, на которых я сделала первые пометки нового проекта по строительству социальных домов, помчала. Сердце тарабанило в груди, отражаясь в ушах. Я волновалась. По характеру ведь интроверт. Наверное, именно поэтому пошла на архитектурный факультет.

      Люблю творить, рисовала сколько себя помню. Рисовала не кошечек и собачек, а здания. Мечтала переехать в Европу, там к архитектуре относятся по-другому. Историю ценят, не уклоняются от общего стиля городов. Москва для меня стала культурным шоком, когда я переехала из Питера, чтобы постажироваться в крупнейшем архитектурном бюро страны.

      Нажав кнопку лифта, смотрела на табло.

      – К Никону? – произнес пожилой мужчина, подошедший со спины.

      С ним меня уже знакомили, но имя его я подзабыла.

      – Да, к Никону Матвееву.

      – Ты сильно не расстраивайся после общения с ним. У него такой метод, – улыбнулся и пошел прочь.

      Лифт щёлкнул, оповестив о своём прибытии. Зайдя внутрь, нажала кнопку на самый высокий этаж здания. 65-ый, если быть точной. Волноваться я не стала меньше. От слов этого мужчины мне ещё страшнее.

      Скоростной лифт быстро доставил меня до нужного этажа. Выйдя из кабины, я озиралась.

      – Надежда? – обратилась ко мне молоденькая девушка в деловом костюме, а я закивала, невольно оценив её вышколенный вид и мой растрепанный.

      От природы кудрявые волосы торчали у меня в разные стороны, поэтому всегда носила длину не ниже плеч. А у этой девушки был идеальный гладкий боб. Кажется, ни один волосок не выбивался из её безукоризненной причёски.

      – Да, я Надежда.

      – Пройдемте, Никон Матвеевич вас ждёт.

      Цокая каблучками, она провела меня к кабинету и без стука открыла дверь. Сразу же перед глазами оказался мужчина, на вид не старше тридцати лет, темноволосый, широкоплечий и довольно высокий. Он сразу произвел приятное впечатление. Быть может все дело в смазливой внешности.

      – Здравствуйте, приходите, – был вежлив и учтив.

      – Здравствуйте, – засеменила ножками, заходя в кабинет.

      За спиной захлопнулась дверь, видимо, её закрыла секретарша.

      – Дайте свои эскизы, – спокойно заговорил, усаживаясь в кресло.

      Подойдя к его столу, наклонилась, пытаясь дотянуться и передать ему в руки несколько листочков, которые я прорисовывала с самого утра.

      – Работаете без программы? – вздернул бровью.

      – Сначала вручную. Потом вношу данные в программу, – тихо ответила, оправдываясь. – Нас так учили.

      Ничего не ответив, просматривал каждый лист, словно под лупой.

      – И где вас таких берет отдел кадров, – закачал головой. – Вы думаете, это хороший проект? – швырнул листки на край стола, отчего я их еле подхватила, спасая от падения.

      – Это еще не проект. Это зарисовки.

      – То есть вы до обеда рисовали эти писульки? Думаете, мы тут так работаем? – засмеялся. – Это, – ткнул пальцем в сторону моих с трудом выверенных листков, – бездарщина. Вы свободны.

      Открыв было рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, молчала. Господи! Что сказать этому хаму? Как доказать, что я права? Чувствуя жжение в глазах от пробивающихся слез, развернулась к двери и пошла на выход.

      Козел!

      Начальник и слово мне не сказал, он уже и думать забыл о той стажерке, которая в течение полуминуты была в его кабинете. Закрыв за собой дверь, хотела разрыдаться. Как этому человеку удалось довести меня до слез за несколько секунд?

      Меня не мог пронять даже самый противный профессор нашего института, который, кажется, слезами… девственниц. Хотя вряд ли мои одногруппницы, кого он довел до слез, были девственницами. Но если бы были, его точно можно было отнести в этот разряд. А пока он был лишь женоненавистником. До сих пор помню его фразы: «Женщины глупы. Им не место в архитектуре. Им место на кухне»…

      Но профессор был старым пердуном, которому его хамство можно было простить его старостью. Было уж за 80, а на работу бегал как 20-летний. Видимо, слезы девушек оказывали на него омолаживающий эффект…

      Но этот что? Чего пристал-то? Еще не успела доделать проект, а он уже оскорбляет. Да и вообще! Непрофессионально это!

      – Надежда, зайдите-ка еще на минутку, – вдруг услышала я голос, который уже стала люто ненавидеть.

      Смахнув слезу, развернулась и лучезарно улыбнулась.

      Противный!