Серия / La série. Жорж Куртелин

ждёт, с сигаретой в губах, когда ошибка профессора Питона позволит ему возобновить борьбу; но профессор держит серию и, ни коим образом, не выглядит расположенным её упускать. Под аплодисменты нескольких знатоков, обступивших бильярдный стол, он успешно применяет трудный контрбан, после чего объявляет свои очки:

      ПРОФЕССОР ПИТОН

      Двадцать шесть!

      ХОР ЗНАТОКОВ

      Великолепно!.. Чёрт возьми, как это собрано! Вот прекрасная подставка!

      Действительно, настоящая подставка; бок о бок красный и белый шары, и ещё один белый – впереди, на расстоянии пяти сантиметров: один из тех, искусственно подготовленных ударов, который не промазал бы, даже нарочно, слепой пятилетний ребёнок. Но в венах профессора Питона течёт кровь артиста; исполненный презрения к подаркам судьбы, он заявляет, что этот карамболь произведёт сложно! Он говорит, предварительно помазав мелом наклейку кия:

      ПРОФЕССОР ПИТОН

      Внимание! Белый на белом – как это. Три борта: один, два, три! – как то. И красный шар – встречный. Готово! Двадцать семь!

      ХОР ЗНАТОКОВ

      Браво! Очень хорошо! Честь и слава профессору Питону! Восхвалим мягкость его игры, уверенность взгляда и изящество руки.

      Между тем, на зелёном сукне, утопающем в потоках света, остановились три шара. Сейчас они тесно сближены (подобно трём девочкам, которые держатся за руки), настолько, что маскируют друг друга; и профессор Питон, лоб которого изборождён морщинами, задумчиво напевает сквозь зубы:

      ПРОФЕССОР ПИТОН

      Удар никуда не годится. О! А! Он никуда не годится, этот удар…