Талисман жены Лота. Галина Островская

нно опустился и сел в изголовье Ангел Первопричины.

      Ангел Огня, взрезав ночь молниями, приземлился у ног ее...

      Из-за крыла, перебитого в боях за любовь, молодой Ангел Жизни никак не мог совершить точную посадку. Наконец, почти упав, прикрыл единственным сильным крылом ее сердце.

      – Братья, – сказал Старший Ангел, – она заслужила.

      – Да, – согласно кивнули два других.

      – Освободим ее? – спросил каменный исполин – Ангел Первопричины.

      Посланцы неба тихо запели Молитву ВОСКРЕШЕНИЯ.

      Суета

      Сквозняк хозяйничал в доме, как римский легионер.

      Тяжелые двери распахивались сами собой и, тотчас брошенные назад, с животным визгом вонзались в дверные проемы.

      Аглая сидела в кресле.

      – Встань, закрой окно, – ругала она себя.

      – Ну, не ленись, – упрашивала тихо и безнадежно.

      Распластанное тело отдавало другие приказы:

      – Сиди, не двигайся! Не шевелись... Замри!

      – Давай, сударыня, посчитаем, во сколько тебе обойдутся новые стекла, – язвил, как всегда, трезвенник-мозг.

      – Сиди, – стонало тело. – Знаешь, откуда я сейчас тебя вытащило?

      – Ты хочешь сказать, из ада? – попыталась сыронизировать Аглая.

      Лихорадочно рассекая пограничье времени, застукали часы в холле.

      Аглая вдавила ногти в ладони. Скулы свела оскомина, спина выпрямилась.

      В замке входной двери еле слышно заворочался ключ.

      – Ты чего, киска? – на пороге стоял Алик, жилец. – На тебе лица нет.

      – Закрой балкон... сквозняк, – прошептала Аглая, чувствуя, однако, что иезуитская воронка, всасывающая в себя потоки ее жизненных сил, прекращает свое бешеное вращение.

      – Не понял? – переспросил Алик.

      – Я попросила закрыть балкон, потому что сильный сквозняк. Думала, стекла вышибет...

      С Аликом она всегда говорила предельно четко.

      – Балкон закрыт, – привстав на цыпочки и вытянув кадыкастую шею, констатировал Алик. – Да. На щеколду, – подойдя поближе, деловито доложил. – Собственно, откуда взяться сквозняку...

      Он подошел к двери в спальню и закрыл ее.

      – Так ты ездила в Иерусалим сегодня? – спросил. И тут же добавил: – Зря!

      – Будь любезен, принеси воды, – с трудом попросила Аглая и поморщилась, представив, как долго и тщательно будет выполняться эта маленькая просьба...

      ...Она лежала в плотной пене, заломив в локте левую руку и свесив ее за фаянсовый край ванны. Ручейки пота все быстрее бежали по влажной груди, обтекая тяжелый серебряный талисман с бирюзой. На квадрате кафеля растекалась лужица. Контур ее...

      – Какой странный контур! – удивилась женщина. – Он напоминает... старинный герб. Да, очень напоминает. А вот и лилия... Как четко она видна!

      Аглая рассматривала белые лепестки, их изгибы... и все больше теряла силы. Усталость одолевала ее.

      – Если бы прямо сейчас, не делая никаких усилий, очутиться в постели! Немедленно! – появившееся желание ничего общего не имело с изысканной символикой на полу в ванной комнате... – И чтоб никаких Аликов в моей жизни больше бы не было!

      Выдернув пробку из сливного отверстия, она в который раз, с тех пор как нечаянно переспала с жильцом, подумала:

      – Надо сказать, чтоб искал себе другую квартиру.

* * *

      Вульф, не сводя глаз, следил за длинной резной стрелкой больших напольных часов работы немецких мастеров конца 1б-го века. Куплены они были у одной полунищей и почти безумной старухи с год назад.

      Старуха плохо понимала и плохо помнила, какие деньги сейчас в ходу в Израиле, обмануть ее ничего не стоило, но Вульф почему-то поостерегся обманывать это существо. Впрочем, часы и так продавались за бесценок...

      – Шекели, шекели, шекели, – все повторяла старуха, обнюхивая купюры.

      Ее заболоченные возрастом глаза мутнели.

      – Шекели... – раскачивалась из стороны в сторону старуха, монотонно бубня заклинанье. – Тысяча шекелей... А деньков еще меньше тебе осталось, любезный... Не жилец ты, голубчик, не жилец! Долго не протянешь. ...А денежки мои с собой заберу, в саван спрячу, откуплюсь. Ишь, уставились, наглые! Изыдите! И ты убирайся вместе с ними, муженек покойный, нечего подглядывать! Кыш!

      Старуха начала мелко плевать прямо перед собой и дергать ногами в шелковых, с желтыми слониками, штанах. Гость сделал знак грузчикам и вышел из пропахшей бредом квартиры.

      ...Когда стремительная, идеально созданная для полетов по кругам Времени минутная стрелка наконец-то настигла бочонок часовой, Вульф резко встал с кресла, подошел к бюро, достал из верхнего ящичка сигару, чиркнул спичкой, затянулся и подошел к окну.

      Красный дракон солнца, медленно покрываясь серебристой чешуей волн, исчез в логове средиземноморской бездны.

      –