Из Америки с любовью. Владимир Серебряков

кал следы снежного барса. Оставленное им наследство превышает миллион империалов, причем большая его часть вложена в акции основанной отцом г-на Ананьева компании по орошению Ширабадской долины, вот уже шесть десятилетий снабжающей водой этот рукотворный рай.

      Теперь за ананьевские миллионы готовы сразиться на судебной арене трое дальних родственников покойного миллионера и его светлость эмир бухарский, рассчитывающий, вероятно, поправить таким способом свое шаткое финансовое положение. Между тем от того, кто получит в свои руки контрольный пакет акций компании и как ими распорядится, зависит будущее этой части Туркестана...»

      Рига, 18 сентября (нового стиля)

      1979 года, вторник.

      АНДЖЕЙ ЗАБРОЦКИЙ

      Около участка я затормозил ровно без пятнадцати восемь. Выиграл пять минут и переплатил пять копеек по сравнению с подземкой. Зато – комфорт. Все никак не хотелось вылезать из уютной кабины «патрульчика» в сырую промозглость, оставшуюся после долгого ночного дождя. А у меня мягко, тепло, радио мурлычет. Откинул бы сиденье да подремал часок. Только вот у меня такой номер не пройдет. Это Старик может приходить на час позже, и ему никто слова не скажет. Наоборот, начальник вежливо расшаркается и поинтересуется: «Как здоровье, Михаил Иванович? Бок не беспокоит? Может, все-таки оставите нас на недельку да и в Пятигорск...»

      Ладно. Тем более что все эти мысли лезут в голову только потому, что никак не хочется вылезать под своеобычное лифляндское морошение. Вроде дождя и нет – то есть он не капает, как дождю положено, – а все же что-то летает в воздухе наподобие мелкой водяной пыли. Я захлопнул дверцу и, поплотнее закутавшись в куртку, побежал ко входу.

      В участке тоже было тепло. У нас котельная своя, поэтому температура в помещениях не зависит от настроения градоначальника. Вообще большая свинья у нас нынче в градоначальниках. Покойный Сторев, да будет земля ему пухом, умел находить деньги и на ремонт проезжих дорог, и отопление включалось при плюс пяти, а не при минус трех. А Тимирязев, сволочь, экономит... до очередной растраты.

      Когда я вошел в отдел, из всех сотрудников там был только один Приходько. Ясно – остальные сладко спят.

      – Доброе утро, Иван Ильич. Мне что-нибудь есть?

      – Доброе утро, Анджей. Ничего. Да, вчера вечером Михаил Иванович просил подготовить новые списки вещей.

      – Я знаю.

      Еще бы мне не знать. Последним-то вчера ушел я. И список я подготовил еще вчера. Тоже ведь абсолютно бесполезное занятие. Ну скажите на милость, какой вор будет сдавать краденные на Рижском взморье вещи в рижский же ломбард, если за полдня можно сгонять в стольный Питер и сдать в тамошнюю скупку хоть крест от Александровской церкви?

      Я сел за стол, сдул с него несуществующую пыль и уныло уставился на груду картонных папок. Бумаги, бумаги, бумаги. Два месяца я работаю в отделе. За это время мы закрыли пять дел. И целых три раза кто-то из сотрудников выезжал на задержание. Естественно, это был не я. Я за эти два месяца съел восемь фунтов архивной пыли, научился печатать на «Зингере Л-400» не хуже заправской машинистки и безнадежно испортил пару брюк, лазая по чердаку в поисках следов одного неудачливого членовредителя – тот задался целью отомстить бывшей подруге и, кажется, серьезно повредился умом на этой почве. Впоследствии выяснилось, что преступник пролез через квартиру на пятом этаже, но мы узнали об этом только вечером, когда вернувшийся хозяин открыл аккуратно запертую дверь и обнаружил следы монголо-татарского нашествия. Безумного ревнивца мы так и не поймали. Пока. Я подтянул к себе верхнюю папку. «26 февраля в Екатеринославе была взломана квартира инженера Кущина В.Н. Убита находившаяся в момент совершения преступления в квартире мать инженера Кущина В.Н. Кущина А.М. Взято то-то, то-то и то-то. Отпечатков пальцев нет».

      У нас тоже нет отпечатков пальцев. Именно поэтому я сижу и перерываю груду старых отчетов с целью отыскать ограбления с идентичным почерком. А что считать идентичным почерком? Вот если бы вор каждый раз сворачивал вентиль с кухонного крана, причем именно с горячей воды, или рисовал карандашом на обоях три елки...

      Были бы у нас, как в Москве и Питере, стационарные вычислители – сидел бы я без дела. Потому что с гораздо большим успехом сравнивать старые отчеты может вычислитель. Хотя вру, дело бы мне всегда нашли. Был бы человек...

      Дверь в комнату резко распахнулась.

      – Иван Ильич, собирайтесь. А, Анджей, ты уже пришел? Отлично.

      Старик озабоченно взглянул на часы.

      – Круминга ждать не будем. Срочный выезд. Задвинье. Еще одно ограбление. На этот раз с трупом.

* * *

      Ехать пришлось по рижским меркам долго – почти полчаса. Труп нашли в одном из так называемых «летних домиков». Эти симпатичные с виду – точь-в-точь поганки – дачки разрослись, опять же как грибы известного сорта, между чопорно-нищим Задвиньем и прославленным Рижским взморьем вдоль скоростной дороги. Зимой они пустовали, а с весны до осени их заполняли толпы отдыхающих из столицы и Москвы. Традиционно сюда заезжали промышленники, купцы, а в особенности интеллигенты – люди серьезные,