Дилетант. Наталия Левитина

вшем взгляде застыли тоска и недоумение. Он не понимал, почему Маша до сих пор не поставила в квартире кондиционер. Действительно, почему? Стоило только Маше намекнуть кому-нибудь из поклонников, и кондиционер тут же монотонно и упоительно загудел бы в одном из оконных проемов, снижая сумасшедшие африканские градусы до нормального уровня.

      Да. Маша часто принимала подарки от мужчин. Это пагубно отражалось на ее нравственных принципах и благотворно – на обстановке квартиры. Оправданием мог служить только факт, что Маша никогда ничего не просила.

      Мягкий кожаный уголок (правда, не совсем новый) – в одном из кресел Маша сейчас и находилась, предусмотрительно отделив себя от горячей молочно-ореховой обшивки махровым полотенцем, – переместился в ее квартиру после бурного краткосрочного романа с владельцем автосервиса. Товарищ помог нанести последний заключительный удар по внутренностям измочаленного «жигуленка», на котором иногда передвигалась Мария по опасным московским трассам. После ремонта «единичка» бодро доехала почти до Машиного подъезда и элегантно вписалась в не замеченный Машей экскаватор, ударно трудившийся в тот день во дворе на ремонте трубопровода. Автомобиль погиб окончательно, но владелец автосервиса не смог так быстро забыть раскрепощенную зеленоглазую блондинку, и в апартаментах Марии вскоре появился мягкий уголок современных очертаний и баснословной цены – взамен некрасивого старого дивана.

      Видеодвойку с барского плеча пожаловал сравнительно юный (не старше сорока) директор кирпичного завода – у него Маша брала интервью, и к концу второго тайма обе стороны обнаружили такое сходство взглядов и интересов, что не оставалось ничего другого, как продолжить совместное ток-шоу в нерабочей обстановке.

      И буковый паркет тоже кто-то где-то украдкой списал с баланса и приволок к Машиным ногам. Мужчинам всегда хотелось сделать ей подарок. Наверное, за краткий пролог, вулканическую кульминацию и безболезненное расставание. Маша легко знакомилась и легко прощалась, оставляя в груди завоеванных мужчин чувство благодарности, невыносимое, как разрывная пуля.

      Но кондиционера в квартире не было.

      Бублик проявил феноменальную смекалку. Он подполз поближе к Машиной голой ступне, покрытой круглыми бриллиантовыми капельками воды, и принялся слизывать влагу розовым абразивным языком.

      – Ты что, Бублик, офонарел? – завопила Маша. – Мне самой жарко! А еще ты!

      Бублик попытался придержать ногу хозяйки мягкой лапой, чтобы закончить обработку большого пальца, достаточно мокрого и прохладного, но в ту же секунду несильно получил по морде.

      Маша снова отправилась в ванную, и кот понуро поплелся следом, собираясь, вероятно, посмотреть, что он сможет предпринять для спасения себя от теплового удара.

      Но разгоряченная журналистка не дошла до ванной, так как зазвонил телефон. Маша и Бублик обернулись, посмотрели на телефон, потом друг на друга.

      – Взять? – шепотом спросила Маша, будто ее мог услышать неизвестный абонент. – Или не брать? Алло?

      – Маша Понтыкина, почему не на работе? – раздался официальный, но вкрадчивый голос Аркадия Гилермана, редактора скандальной московской газеты «М-Репортер». Если бы Гилерман видел, что из одежды на его подчиненной сейчас только телефонная трубка, он бы не был столь официален. Несомненно, был бы приветливее.

      – Статью пишу, – мрачно ответила Маша. – Уже заканчиваю.

      Она убрала громкость телевизора и щелкала пультом, прыгая по каналам. Везде попадалась реклама.

      – Маша Понтыкина, – предупредил серьезный редактор, – я жду тебя через час в своем кабинете.

      Гилерман был коварен, как Международный валютный фонд: денег давал мало, а требований предъявлял выше крыши.

      – Правда? Зачем? – уныло спросила Маша. Ей очень хотелось в ванную и вовсе не хотелось в кабинет к редактору. Все капельки давно испарились с ее тела, и требовалось пополнить запасы воды.

      – Для тебя есть задание! – обрадовал Гилерман. С того конца провода веяло солнечным морозным утром.

      Маша знала, что кондиционер в кабинете редактора работает на полную мощность и сам Аркаша, в отличие от нее, сидит в наглаженной, ослепительно белой рубашке и при галстуке.

      – Задание, – окончательно сникла Маша. – В такую жару. Ты меня ненавидишь!

      – Я тебя боготворю, – серьезно ответил Аркаша. По какой-то трагической случайности именно ему, Аркадию Гилерману, Маша отвела роль последнего бастиона своей нравственности, и это страшно возмущало и ранило редактора газеты. – Я от тебя без ума, поэтому постарайся через час оказаться у меня в кабинете. И захвати статью, которую заканчиваешь. И то интервью, с майором ФСБ, которое обещала сдать еще три недели назад. Ты меня поняла?

      Из ванной комнаты раздался жуткий вой.

      – Поняла! – крикнула в трубку Маша. – Буду. Готовь фужеры и презерватив. Ну, пока, у меня с Бубликом что-то стряслось!

      – С каким бубликом?! – не понял Аркадий, но непредсказуемая подопечная уже бросила трубку. – Бублик какой-то.

      В