Белый крейсер. Иар Эльтеррус

я человеком, получив неограниченную власть? Есть ли такие? И если да, то какие качества необходимы им. Да и другие не менее интересные вопросы я хотел исследовать здесь. Хочу надеяться, что из давно набившей оскомину банальщины мне удастся выстроить что-то новое и необычное. Судить об этом уже не мне, а тем, кто наберется решимости прочесть сей опус.

      Глубоко неуважаемым господам либералам и демократам читать эту книгу не рекомендуется во избежание излития желчи и приступов злобы, а то как бы еще удар кого-то не хватил.

      А тем, кто решил прочесть – приятного чтения.

      Глава 1

      Стоящий за деревом со своей стороны окопа светловолосый человек глубоко затянулся в последний раз и бросил окурок на землю, аккуратно притоптав его носком сапога. Надо было спускаться вниз, однако он остался на месте, вслушавшись в щебетание птиц. Какое тихое утро, кажется даже, что никакой войны и нет… Но думать так было бы глупо, никуда она не делась. И не денется, покуда Берлин не возьмут. Скоро, поговаривают, опять крупное наступление. Немцы постепенно откатываются назад, не в силах опомниться от невиданного поражения под Курском, но при этом сражаются яростно, зубами цепляются за каждый клочок земли.

      Вздохнув, капитан Климко надел фуражку и, прячась за ветвями клена, спрыгнул в окоп – тишина тишиной, но не стоит лишний раз подставляться. Пусть он и за деревом, однако все может случиться. Лейтенанта Старышева, командира второго взвода, вчера вон так подстрелили. Только высунул голову за бруствер – и нет парня. Снайпер, будь он проклят, сработал. Двадцать три Мишке недавно исполнилось, все мечтал, что после войны в университет поступит, на биолога… Не поступит уже. И взводом командовать некому – пока еще замену пришлют. Старшим временно остался сержант Шелуденко. Ничего, справится – Мыкола человек опытный, с самого начала войны в строю, с самого Буга вместе отступали.

      Окинув взглядом позицию своей роты, капитан скривился. Рота называется… Едва тридцать человек от нее осталось после позавчерашней контратаки немцев. Перли и перли вперед, как проклятые, у пулеметов стволы раскалились, а они все шли. На последнем дыхании отбились. А если снова полезут? Не удержать ведь позицию с таким числом бойцов. Полковник, конечно, обещал вскоре прислать пополнение, но вскоре – понятие очень растяжимое.

      Жаль, неизвестно когда наступать, до смерти надоело на одном месте сидеть. Пятый день полк здесь, а до Днепра ведь еще далеко. Ходили слухи, что ближе к концу августа снова фрицев гнать начнут, что в тылу собирается большая масса войск. Ежели так, то недолго ждать осталось, уже восемнадцатое.

      Хозяйственным взглядом окинув окопы, капитан усмехнулся – сержант Шелуденко в своем репертуаре. Как и где этот хитрый хохол ухитряется добывать провизию? Благодаря ему почти никогда не оставались голодными! Хоть картошки мерзлой, хоть сухарей, хоть репы прошлогодней, но изыщет. Сейчас вот сидит и оделяет бойцов взвода салом, отрезая толстые ломти от огромного куска. Желтоватого, явно старого, но все равно это сало. И ведь не только его достал где-то, но и каравай хлеба.

      – Товарышу капитан! – позвал Алексея сержант. – Идить сюды! Пойижте ось. Кашу ще колы привезуть…

      – Ох, Мыкола… – покачал головой он. – Посадят тебя когда-нибудь…

      – Та й посадять, – пожал плечами Шелуденко. – У тюрьми теж люды йе. И там жыты можлыво.

      Обреченно махнув рукой, капитан не стал отказываться и сел на чей-то вещмешок. Взял положенное на хлеб сало, понюхал и с удовольствием откусил. Жуя, он по очереди смотрел на бойцов. Как-то так вышло, что во втором взводе собрались в основном «старики», воевавшие с сорок первого. Точнее, они просто выжили, опыт помог, а вот новобранцы позавчера почти все полегли. Из последнего пополнения только Ашот Каспарян и Михаил Фельдман каким-то чудом уцелели. Если о первом Алексей не мог сказать ничего плохого – труса армянин не праздновал, но и на рожон без толку не лез, то второй… Худой, как щепка, питерский студентик в круглых очках с толстыми стеклами. Блокадник. Взгляд наивный, как у ребенка. Автомат едва держит. Ну кто такого на фронт взял? Зачем? От него же проку нет, не сегодня-завтра сгинет по глупости и неопытности. Пусть бы сидел себе в тылу, учил дальше свою математику, умник несчастный – с момента появления во взводе студент успел всех достать заумными разговорами.

      Остальных троих капитан знал, как облупленных – пуд соли вместе съели с июня сорок первого. Он тогда еще младшим лейтенантом был, птенцом желторотым. Если бы не тот же Шелуденко, взявший над молодым командиром негласное шефство, то давно бы пропал. Вместе из окружения выходили. Потому и позволял Алексей «старикам» больше, чем другим. Посмотрев на них, он едва заметно усмехнулся. Хороши, красавцы. Сережка Перков, сияя открытой улыбкой на веснушчатой физиономии, не переставая шутил и балагурил. А ведь тоже бывший студент, только прошедший огонь, воду и медные трубы, в отличие от Фельдмана. Затем Алексей перевел взгляд на Ивана Мурянина, мордвина лет тридцати с вытянутым, вечно недовольным лицом, сосредоточенно жующего хлеб с салом. На первый взгляд – тяжелый человек. И это, если разобраться, верно, однако положиться на него капитан мог всегда. Прикажешь стоять до конца,