Все сразу (сборник). Леонид Шваб

и способами описывают одну, единую реальность – притом эта реальность существует под некоторым углом к, скажем так, общепринятой: нашей. Угол совсем небольшой, и о его присутствии можно догадаться лишь по легкому головокружению.

      Во-вторых, уже через несколько шагов приходится усомниться в том, что именно нашу реальность следует принимать за точку отсчета – то, что происходит в этих стихах, парадоксальным образом имеет больше отношения к настоящему, правильному порядку вещей, чем события нашего сегодня и языки, способные их описать.

      В-третьих, эта новая реальность почти не стеснена законами физики – зато имеет прямое отношение к тому, что Бродский для краткости называл метафизикой. Эти стихи пишутся в присутствии вертикали (более властной, чем знакомые нам), в ведении добра и зла, и более того – со стороны (или на стороне) добра. А это большая редкость и еще бóльшая радость. Но лучше всего то, что плотную метафизическую подкладку этих стихов можно не заметить – и не замечать сколько душе угодно. Просто читать себе и читать, получать удовольствие.

      Возможно, дело в том, что эти (смешные, легкие, неожиданные, удивительные и удивляющие) стихи написаны очень всерьез – в полном сознании силы собственной тяжести. Там, где они написаны, наверняка слышали о Смерти Автора – но твердо знают, что за любой смертью следует воскресение – даже если речь идет всего лишь о буквах, расставленных в правильном порядке.

      Мария Степанова

      Ровинский

      «она вошла и сказала степану…»

      она вошла и сказала степану

      степан это надо не для меня

      но для пения надобно дай от опеля ключ степан

      потому что верхнее ля сказала терпение

      навсегда степан эти вольты сопротивления

      эта опель чёрный опель во всём виноват земля

      тополя стены степан весь этот вопель

      «апельсины: маленьких штучек семь…»

      апельсины: маленьких штучек семь

      черешни 400 грамм завесьте взвесьте

      и вот представьте пустили по проводам вместо тока

      причём действительно клешни действительно режут

                                                                                 напополам

      ну что бы делали вы на их месте

      поможет только напалм но где же его возьмёшь

      вставай дежурный по комнате что же ты не встаёшь

      «Гавриил Степанович встал и покачнулся…»

      Гавриил Степанович встал и покачнулся

      не ожидал от тебя Ираклий мне казалось мы были

                                                                                друзьями

      помнишь вашу квартиру на Леселидзе превратили

                                                                в фотолабораторию

      ты забыл Ираклий кто помогал тебе все эти годы

      у кого ты одалживал деньги на поездки в Луганск

                                                                        и Великие Луки

      славу как бублик тебе подносил я в тёплых ладонях

      теперь из-за двух сожжённых киосков подводишь меня

                                                                               под статью

      «кинжал мне одолжили иноверцы…»

      кинжал мне одолжили иноверцы

      зане любые открывал я дверцы

      солёных дев мадерой угощал

      на белой стрекозе летал в Форосе

      теперь вокруг Савёловский вокзал

      в долине дикой средь медведь и скал

      под снегом я фиалку отыскал

      «по именам людей которых нет…»

      по именам людей которых нет

      по их немногочисленным заявкам

      мы посылаем пламенный привет

      летучею ракетой-томагавком

      нам с высоты доступен каждый злак

      и ваши отвратительные слёзы

      вы слушаете радио «Маяк»

      «это други песня лебединая исполняется лишь раз…»

      это други песня лебединая исполняется лишь раз

      завещаю Ростов славянам взамен Стамбула

      неделимый огонь драгоценный газ

      и последний залп почётного караула

      пьяный лекарь припрётся откроет беззубый рот

      зимний воздух в трубочку соберёт

      и тихонько любимого гоголя заиграет

      «вах, как они провожают…»

      вах, как они провожают —

      они провожают как

      навсегда

      невесомые,