Шестьдесят смертей в минуту. Андрей Троицкий

осточного типа, проложив себе путь напрямик, через толпу пассажиров, толкавшихся возле автобуса, остановился в двух шагах от нее.

      – Вы Джейн? – мужчина кричал, но его голос был почти не слышен за шумом винтов. – А я Рахат Садыков.

      – Очень рада, – Джейн протянула руку и улыбнулась. – Приятно познакомиться.

      – Я вас сразу узнал, – прокричал Рахат. – Потому что мне сказали: вы самая красивая женщина на этом рейсе. У вас только эта сумка и чемоданчик?

      – Да, только это, – американка говорила по-русски быстро и почти без акцента.

      Мужчина провел пальцем по узкой полоске усов, пригладил короткие темные волосы. На вид ему лет тридцать с небольшим, смуглая кожа, узкий разрез темных глаз. Разглядывая Джейн, он думал о том, что перед ним приятная женщина, симпатичная и чистенькая.

      – Вы наша почетная гостья, – Садыков улыбнулся еще шире. – Скоро поймете, что такое восточное радушие. И гостеприимство. Да, скоро поймете…

      Последние фразы оказались какими-то странными, двусмысленными. И Садыков решил не развивать дальше мысль о восточном гостеприимстве. К встрече иностранной гостьи он готовился тщательно. С американцами никогда не общался, и страсть как хотелось пустить заморской красавице пыль в глаза.

      Неделю назад, узнав о приезде американки, Садыков завалился в дом Усмана, барыги, державшего палатку на вещевом рынке. Когда Усман отказался открывать дверь, Рахат просто выбил ее ногой. И сунул под нос торговца цветную картинку, вырезанную из журнала: высокий красавец в белом костюме стоит на берегу моря и любуется закатом. Садыков сказал хозяину палатки, чтобы тот хоть из-под земли достал такой же костюм, белый, на двух пуговицах, с накладными карманами и узкими лацканами.

      Если костюма не будет, – Садыков сграбастал торговца за ворот халата, – поставил его на колени и вытащил пистолет ТТ. Так вот, костюма не будет, – Садыков вернется и перестреляет всю семью Усмана, а его самого повесит на скотном дворе. Угроза подействовала. Белый костюм и шелковую рубашку цвета морской волны достали в Бишкеке. Еще торговец принес летние туфли из плетеной кожи, купленные на толкучке в городе Навои.

      Той же ночью Садыков пробрался в огород, выкопал банку из-под чая, набитую деньгами. А утром поехал в автосервис, который держал человек из влиятельного тейпа. Садыков заплатил за срочную работу, и кузов «Волги» перекрасили в белый цвет. Да, что за мужчина без красивой машины…

      – Минуточку, – Садыков завладел чемоданом и сумкой. – Вон там машина. Мне сказали, что вы другим рейсом прилетите. Там вас не было. Я стал ждать следующего самолета. Что, тяжелый перелет?

      – Просто очень долгий, – ответил Джейн. – Позже все расскажу. Я рада, что наконец долетела. Очень рада.

      Сейчас не хотелось вспоминать, как борт из Москвы приземлился в аэропорту Самары. Там пассажиры дожидались пересадки на рейс до Ашхабада не тридцать минут, как обещали, а четыре часа. И причину задержки никто не объяснил. Уже в Туркменистане была новая пересадка и новая непредвиденная задержка с вылетом. На полу, на узлах и чемоданах, валялись люди, похожие на беженцев, застигнутых войной. В здании аэропорта болтались подозрительные мужчины в полосатых халатах и войлочных тапочках.

      Наконец пассажиров разместили в салоне самолета «Як – 40», которому забронировано место в музее авиации. Каким-то чудом этот раритет дотянул до Душанбе, не свалившись в штопор.

      Садыков направился к «Волге», неновой, но по здешним меркам вполне приличной. Хромированные бамперы блестели на солнце, под свежим слоем краски пятна ржавчины почти незаметны. Джейн устроилась на переднем сидении рядом с Рахатом, который рванул с места и понесся к дальнему краю взлетного поля.

      Машина тормознула у глухого бетонного забора, перед железными воротами. Из будки вылезли трое военных, вооруженных автоматами. Старший по группе, офицер пограничник, глянул в лицо водителя и махнул рукой солдату. Загудел мотор, лязгнули цепи, раздвинулись створки ворот.

* * *

      В ресторане «Сфера» майор милиции Юрий Девяткин ужинал пару раз в месяц. Здесь он назначал встречи осведомителям, потому что кабак имел некоторые преимущества перед подобного рода заведениями. Сюда всего двадцать минут езды от здания Главного управления внутренних дел Москвы. Здесь не один, а два служебных выхода в темный двор, – это на непредвиденный случай. Наконец, – и это главное, – в ресторане сносно кормили.

      Девяткин устроился за тем же столиком у двери, где сидел всегда, быстро расправился с куриным салатом и куском говядины. Сдобрил это дело рюмкой водки, кружкой пива и, прикурив сигарету, кивнул человеку за дальним угловым столиком. Когда тот поднялся и вышел, Девяткин неторопливо докурил сигарету и отправился следом. Он свернул за угол, спустился вниз в служебное помещение, прошел коридором. Поднявшись наверх, толкнул железную дверь и оказался в темном дворе.

      Гасли огни в окнах, вдалеке слышался шум улицы, Девяткин приземлился на скамейку рядом с плечистым мужчиной, одетым в приличный костюм. За версту видно, что у этого типа нет в жизни серьезных проблем ни с наличными, ни с женщинами.