О формах фантастического у Гоголя. Иннокентий Анненский

о они всем известны, – это во-первых. Фантазия Гоголя весьма разнообразна и отличается страшной силой, а потому примеры ярки, – это во-вторых. Наконец, трудно найти в русской литературе более тесное сплетение фантастического с реальным, чем у Гоголя, а это – то именно меня в данном случае и интересует.

      Термины «фантастическое» и «реальное» равно применяются к жизни и к творчеству.

      Что такое фантастическое? Вымышленное, чего не бывает и не может быть. Богатырь, выпивающий за единый дух чару зелена вина в полтора ведра. Тень Банко, кивающая окровавленной головой.[2] Собака, пишущая письмо подруге.[3]

      Что такое реальное? В жизни то, что может быть, в творчестве, кроме того, типическое.

      Мужики философствуют перед бричкой Чичикова, налетевшей на тарантас губернаторской дочки.

      Фантастическое и реальное часто заходят одно в другое, особенно в искусстве, потому что оно не просто изображает жизнь, а раскрывает, объективируя то, что совершается в душе человека. Человек, подло убив друга, чувствует живые угрызения совести, и угрызения доводят его до галлюцинаций; представьте это (причем вы не заставите читателя почувствовать смысл галлюцинации для нравственного мира человека, если не изобразите ее как действительность) и вы дадите страшно реальную вещь: оставьте на минуту психологическую или вообще реальную почву, выйдет нравоучительная сказка. Бывает, наоборот, что случай действительный имеет совершенно фантастический характер.

      В Чикаго как-то недавно несколько человек производили опыт: медиума с завязанными глазами пустили на улицу, задумав, чтобы он нашел в такой-то гостинице такую-то фамилию в книге. Медиум исполняет задачу и без обмана. Это случай протокольный, а опишите его в романе лет 20 тому назад, и кто бы не сказал, что он из области фантастической.

      Вспомним еще один пример в этом роде. Вы, конечно, помните трогательную историю, несколько переиначенную Рюккертом и Жуковским, но все же сохранившую много индейского и прекрасного. Я разумею историю Наля и Дамаянти. Злой бог Кали из зависти внушает Налю массу скверных вещей и наконец заставляет сделать низость, бросить Дамаянти в лесу, голую и беззащитную.[4] Изображение душевного состояния его, когда остаток воли, вооружившись совестью, борется с адским голосом в сердце, проведено художественно.

      В общем вся картина, конечно, фантастическая. Но подставьте вместо Кали какого-нибудь Caseneuve'a[5] или Шарко[6] (а в древней Индии хотя Шарко и не было, но Казневы, наверное, были), и разве состояние человека в гипнозе, подвергшегося внушению, не окажется переданным не только правдиво, но и типично. Таким образом, правда, состоящая здесь в художественном раскрытии жизни, остается в своей силе, несмотря на фантастический придаток в виде адского бога Кали.

      Бывают параллельные факты реальные и фантастические. Возьмем таких два факта.

      Про князя Всеслава Полоцкого предание говорило и песни пели, что он был оборотень и превращался в волка.

      Одна больная у Шарко воображает себя кошкой и передает движения, ужимки кошки с фотографической точностью.

      Теперь представьте себе эту пару фактов в литературном выражении: не сблизятся ли они и не явятся ли то фантастическими, то реальными, смотря по тому, как описаны.

      Какие же выводы для себя мы сделаем из всего сказанного? Фантастическое и реальное не стоят на гранях мира, а часто близки друг к другу.

      Сближенность фантастического и реального в творчестве основывается на том, что творчество раскрывает вам по преимуществу душевный мир, а в этом мире фантастического, сверхъестественного в настоящем смысле слова – нет.

      Войдите в больницу к душевнобольным, прислушайтесь к горячечному бреду, послушайте алкоголиков, морфинистов, любителей гашиша. В душевной жизни этих людей реальным фактом может оказаться все, что человеческая фантазия в силах создать самого дикого, чудовищного, несообразного.

      Дайте это чудовищное и нелепое художнику вроде Эдгара По или Достоевского, он заставит вас самих его пережить – оно станет для вас не только реальным, но и значительным.

      Обратимся теперь к положению фантастического в человеческом сознании.

      Крошечный ребенок, конечно, считает фантастичным, т. е. противоречащим его представлению о мире (а это представление и есть его опыт), что его рука, свободно проходящая через воздух, не проходит так же свободно через ковер и через печку.

      Дикарь, не понимая, что человек может громко читать, объясняет себе это сверхъестественное явление тем, что книга говорит.

      А мы, когда перед нами на воздух поднимаются столы, когда люди читают мысли, когда мы слышим, что факиры подвергают себя фиктивной смерти на целые недели, не удивляемся, а только ищем и обыкновенно находим всем этим вещам реальное объяснение.

      Очевидно, что фантастическое для всякого момента есть противоречащее человеческому опыту.

      Наш опыт не только постоянно расширяется:

2

Тень Банко, кивающая окровавленной головой. – Анненский имеет в виду сцену из «Макбета», где появляется окровавленный призрак Банко (III, 4).

3

Собака, пишущая письмо подруге. – Эпизод из повести Гоголя «Записки сумасшедшего» (1835).

4

…заставляет… бросить Дамаянти в лесу, голую и беззащитную. «паль и Дамаянти» – эпизод древнеиндийского эпоса «Махабхарата». На русский язык переведен В. А. Жуковским с немецкого перевода Фридриха Рюккерта (1788–1866), немецкого поэта и ориенталиста.

5

Caseneuue – Казнев Пьер де (1591–1652) – французский критик, юрист и лексикограф.

6

Шарко Жан-Мартен (1825–1893) – знаменитый французский врач-невропатолога автор работ по гипнотизму.