Фритиоф, скандинавский богатырь. Поэма Тегнера в русском переводе Я. Грота. В. Г. Белинский

роша и требует отзыва более обдуманного и обращает перо рецензента к куче вздоров, от которых можно скоро отделаться, только слегка заглянув в них. Тем с большим удовольствием обращаемся теперь к «Фритиофу».

      «Фритиоф» – поэма шведского поэта Тегнера, созданная им из народных сказок и преданий, следовательно, по преимуществу, произведение народное, которое должно быть мало доступно и мало интересно для всякой другой публики, кроме шведской. Но «Фритиоф», несмотря на свою народность, общедоступен, понятен и в высшей степени интересен для всякой публики и на всяком языке, если передан хоть так хорошо, как передал его на русский язык г. Грот. Причина этому – общечеловеческое содержание и самый характер скандинавской народности. Чтоб эта мысль была для всех ясна, мы должны в кратком очерке изложить содержание «Фритиофа».

      Фритиоф, сын Торстена Викингсона, бонда (владельца земли, вассала) и брата по оружию конунга (вождя, государя) Бела, воспитывается у Гильдинга, старого бонда, вместе с Ингеборгою, дочерью конунга Бела. Оба они любят друг друга с самой нежной юности.

      Как счастлив Фритьоф! он в восторге,

      Что руны первые узнал;

      Он их толкует Ингеборге,

      Богаче конунга он стал.

      Как любит он, подняв ветрило,

      Носиться с ней над бездной волн!

      Как бьет она в ладони мило,

      Когда он правит легкий чёлн!

      Как высоко гнездо ни свито,

      Он ей достать его готов,

      И у орлицы, в тучах скрытой,

      Легко отнять ему птенцов.

      И как ни быстр поток сердитый,

      Он рад нести подругу вброд!

      Прелестной ручкою обвитый,

      Смеется Фритьоф шуму вод.

      Ей с поля первый цвет душистый,

      Ей земляники первый пук,

      Ей первый колос золотистый

      Приносит резвый, верный друг.

      Но детство мчится мимо: вскоре

      Уж пылкий юноша цветет

      С мольбой, с надеждою во взоре,

      И дева, полная красот.

      Уж Фритьоф ходит на ловитву;

      Иному б страшен был тот лов:

      Он без меча, без дрота в битву

      Зовет медведя в тьме лесов.

      Грудь с грудью бьются; но со славой

      Смельчак, хоть ранен, прочь идет;

      У ног подруги дар кровавый;

      Она ли им пренебрежет?

      Нет, женам мужество любезно,

      И сила стоит красоты:{1}

      Чело бойца и шлем железный

      Краса и сила – вот четы![1]

      Когда же в поздний час зимою

      Пред очагом читал он стих

      Иль о Валгалле – мзде герою —

      Иль о богах и женах их;

      Он мыслил: «Светлы кудри Фреи,

      Как жатва зыбкая полей;

      Что ж? сеть златая вкруг лилеи —

      Вот кудри девицы моей.

      Идуны перси ярко блещут,

      Дрожа под тканью шелковой;

      Я знаю ткань: под ней трепещут

      Два альфа с пышной полнотой.

      У Фригги очи так же ясны,

      Как небо синее весной;

      Я знаю очи: день прекрасный

      Пред ними будто мрак ночной.

      Ланиты Герды – снег, горящий

      Сияньем северных огней;

      Ланиты есть: то день, всходящий

      С двойною утренней зарей.

      Есть сердце: как у Нанны, страстно —

      Хоть и не славится – оно:

      Тебе, о Бальдер, не напрасно

      Похвал так много воздано!

      О если б я, как ты сраженный,

      Подругой мог оплакан быть,

      Как Панна нежной, неизменной, —

      Я был бы рад у Гелы жить».

      А дева, с песнью про героя,

      Беспечно ткала, – в свой узор

      Перенося картину боя

      И волны синие и бор.

      Средь белой шерсти вырастают

      Щиты златые, день за днем,

      И копья красные летают,

      И латы блещут серебром.

      Герой же битвы неприметно

      Все с ним становится сходней;

      Вот он с ковра глядит приветно:

      Ей любо, но и стыдно ей.

      Меж тем в лесу мечтатель юный

      Врезает всюду И да Ф;

      Слились их души: вот и руны

      Растут, сплетясь, в коре дерев.

      Стоит ли день на небосводе —

      Сей златовласый царь земли —

      И жизнь кипит в обычном ходе,

      Друг другом заняты они.

      Стоит

1

Здесь и далее курсив в цитатах принадлежит Белинскому.

1

Жаль, что эти два последние стиха в куплете темно, и слабо переданы.