Хозяйка старого дома. Лена Обухова

м, выразительно посмотрел на нее исподлобья, мол, очень своевременный вопрос. Юля, сидевшая рядом на каком-то перевернутом ящике, бог весть откуда здесь взявшемся, только поежилась, поднимая глаза к темнеющему над их головами потолку.

      Ее больше заботил вопрос: можно ли вообще здесь находиться? Не рухнет ли старое здание, много на своем веку повидавшее, погребя их под собой? Но спрашивать об этом стоило до того, как они сюда пришли, а потому она промолчала. Витя сказал, что они часто тут собираются, и никого до сих пор не пришибло, значит, здесь достаточно безопасно.

      – А тыкву ты на фига притащила? – вдруг хохотнул Витя, едва не подавившись пивом, которое отхлебывал, естественно, прямо из горлышка бутылки.

      Все моментально повернулись к Моте, как раз вытаскивавшей из объемной матерчатой сумки тыкву, страшно скалящую зубастый рот. Прежде, чем Юля успела поинтересоваться, где подруга взяла тыкву в июле, она поняла, что та пластмассовая. Видимо, была куплена по случаю ближе к Хэллоуину в прошлом или даже позапрошлом году.

      Мотя – миниатюрная блондинка с самым пустым и бессмысленным взглядом, какой Юля когда-либо видела – только хлопнула глазами.

      – Так ведь праздник мертвых, разве нет?

      Витя прыснул и пробормотал что-то вроде «вот дурында», но Макс метнул на него свирепый взгляд, и он примирительно вскинул руку, мол, я ничего такого не говорил, тебе послышалось.

      – Коть, Иван Купала – это не праздник мертвых, – пояснил он подружке, с которой встречался последние три месяца. – Этот праздник связан с летним солнцестоянием.

      Мотя пару раз двинула челюстями, перекатывая по рту жвачку и выразительно глядя на Макса.

      – Ты сам сказал, что Хэллоуин – это пришлый праздник, который нам навязывают американские сатанисты, а Иван Купала – это такой же праздник, но наш родной. Так?

      – Да, но…

      – А Хэллоуин – это праздник мертвых. Значит, Купала – это тоже праздник мертвых. В чем я не права?

      В ее вопросе послышались раздражение и вызов. Теперь уже хихикнула и Ира, обменявшись взглядами с Юлей. С логикой Моти не поспоришь, да никто и не стал бы: она ужасно злилась, когда чего-то не понимала. Не понимала она часто и совершенно не желала слушать чьи-либо аргументы, а потому окружающим обычно было проще согласиться с ней, чем спорить.

      Вот и сейчас Юля тихо пробормотала, не желая разжигать конфликт:

      – Да какая разница? Там разгул нечисти, тут разгул нечисти. Не все ли равно, по какой причине?

      Ира фыркнула, закатив глаза, Витя покачал головой, снова прикладываясь к бутылке, а Макс махнул рукой, поднимаясь с пола у окончательно разгоревшегося костра и отряхивая руки.

      – Ну, в общем-то, ты права.

      Мотя приняла его слова на свой счет, а потому победно улыбнулась и торжественно поставила пластмассовую тыкву рядом с собой, предварительно щелкнув выключателем, зажегшим внутри маленькую лампочку. Зловещее лицо вспыхнуло дьявольской подсветкой, заставив Юлю поморщиться.

      В магазине или обычной городской квартире подобный китайский ширпотреб даже в тематическое время не производил на нее впечатления, но здесь, за городом, в старой полуразрушенной усадьбе с обшарпанными стенами и выбитыми окнами да после заката, когда небо еще светлеет, а в домах по углам уже ползут пугающие тени, все воспринималось иначе.

      Юля снова обвела взглядом помещение, в котором они устроились. Наверное, когда-то здесь был бальный зал или что-то вроде того: высокий потолок практически терялся в вечерних сумерках, огромного пустого пространства вполне хватало, чтобы сыграть в футбол, а во внешних стенах зияли огромные дыры, бывшие когда-то окнами.

      Теперь уже трудно представить, что когда-то это место было богатым и роскошным, что здесь собирались женщины в красивых длинных платьях и мужчины в смешных костюмах и мундирах. Туда-сюда сновали слуги, обнося гостей настоящим французским шампанским, а приглашенные музыканты играли где-нибудь в уголке. Полыхал камин, ныне превратившийся в нишу для мусора, звучали голоса, шуршание вееров и приглушенный смех.

      На несколько секунд воображение Юли так разыгралось, что она почти увидела это былое великолепие, вероятно, почерпнутое из какого-нибудь фильма, но потом звякнула пивная бутылка, которую Витя поставил рядом с собой. Он сидел прямо на полу, подстелив лишь какой-то старый грязный плед, нашедшийся в багажнике не менее старой машины Макса.

      – Значит, Хэллоуин – это праздник американских сатанистов? – насмешливо переспросила Ира, глядя на Макса с плохо скрываемым высокомерием.

      Она устроилась удобнее всех, прихватив с собой из дома маленькую складную табуретку. Кажется, с такими ходят на рыбалку. Видимо, позаимствовала у отца.

      – Или просто Хэллоуин осенью, когда уже холодно и вот так не посидишь в атмосферной заброшенке, – хмыкнул Витя. – А денег на кафешку всегда не хватает и завтра на учебу, поэтому отмечать его – вообще никакого кайфа.

      Макс снова бросил на друга недовольный взгляд, сопроводив его неприличным жестом, из-за чего Мотя