Эксклюзивный мачо. Татьяна Полякова

ак уж на сковородке.

      Надо полагать, он явился проверить слухи, что ходят обо мне в народе. Если верить общественности, я пью ведрами, окончательно потеряла человеческий облик и по этой причине не выхожу из дома.

      Я с недовольством уставилась в спину Лялина. Ладно дураки болтают, на то и дураки, но Лялин-то умный, чего ж тогда верит во всю эту чушь? Не мешало б проучить его как следует. К примеру, учинить пьяный дебош. А что, прямо сейчас и учиню.

      Лялин между тем прошел в кухню, устроился в моем любимом кресле и спросил:

      – Ну, как там в Греции? По-прежнему все есть?

      – На то она и Греция.

      – Жениха нашла? Небось от мужиков отбоя нет.

      – С чего ты взял? – нахмурилась я, поражаясь чужой прозорливости.

      – Уж больно распустилась.

      – Это в каком же смысле? – заподозрила я подвох.

      – В смысле, расцвела. Слушай, помнится, ты как-то болтала о том, что вполне способна полюбить бедного немолодого человека?

      – Тебя, что ли? Так ты не бедный. Полюбить-то я по-прежнему готова, но почему-то не рассчитываю на ответное чувство. Ты чего пришел? Если спасать…

      Лялин махнул рукой.

      – Спасать тебя нет нужды, это мне доподлинно известно. К тому же я в спасители не гожусь. Опять же, мне твои слова обидны. Просто зайти по старой памяти уже нельзя?

      – Можно. Но, зная тебя как очень занятого человека, весьма сложно представить, что ты болтаешься по гостям.

      – Для тебя я всегда рад сделать исключение. – Олег улыбнулся и взял меня за руку, взгляд стал иным, теперь он смотрел на меня заинтересованно и даже с нежностью. – Как дела? – спросил он тихо.

      – Нормально, – честно ответила я, высвободила руку и устроилась в кресле напротив.

      – Чем думаешь заняться?

      Я пожала плечами, потому что сама еще толком не знала.

      – Дед назад не звал?

      – Нет, – покачала я головой.

      – Странно.

      – Чего же тут странного? Мы утомили друг друга, надо немного отдохнуть.

      – Значит, ты вполне допускаешь, что можешь вернуться?

      – В его команду? – удивилась я. – Забавно, что ты об этом спрашиваешь. – Я покачала головой и усмехнулась, а Лялин вновь спросил:

      – Ну так да или нет?

      – Нет.

      Он кивнул и почесал бровь, размышляя о чем-то.

      – Прозвучало очень категорично, – заметил он едва ли не с печалью.

      – Тебя это удивляет? – не поверила я.

      – Скорее беспокоит. Наверное, я человек привычки, невозможно представить тебя занятой чем-то другим. Ты была его доверенным лицом. Конечно, это не всегда… приятно, – с трудом нашел он нужное слово, – но, согласись, кое-какие преимущества все же были. Дед – это Дед, и ты в этом городе кое-что значила.

      – А теперь не значу ничего и ничуть этому не огорчаюсь.

      – Серьезно? – Теперь Лялин смотрел с надеждой, точно ребенок в ожидании подарка.

      – Серьезно, – ответила я, хотя за мгновение до этого намеревалась послать его к черту. – Я была его доверенным лицом, а ты начальником его охраны. Теперь ты работаешь в своей фирме, получаешь приличные бабки и всем доволен. Или нет?

      – Доволен, – улыбнулся Лялин.

      – А что мне мешает?

      – Да я не о работе, – вновь вздохнул он. – Как раз работа волнует меня меньше всего. Найдешь чем заняться. На худой конец вернешься в убойный отдел. Зарплата тебя не тревожит, так что будешь работать не за деньги, а за идею. Но… я был только его начальником охраны, ты – другое дело. Дед…

      – Заменил мне отца, – подсказала я, – а потом был моим любовником. Потом стал политиком, и я помогала ему в меру сил. До политики мне дела было мало, а он человек родной… Но Дед перегнул палку. И я ушла. А как только ушла, поняла, что сделать это надо было раньше, потому что почувствовала огромное облегчение. На этом, я надеюсь, мы и закончим.

      Лялин перегнулся и похлопал меня ладонью по колену.

      – Извини, – сказал он смущенно, что было ему так же свойственно, как и застенчивость. – Старею, наверное. Почему-то жалко его стало.

      – Деда?

      – Деда.

      – Мне тоже жалко, – согласно кивнула я. – Но позволь я ему оставить все как прежде… в общем, себя мне жаль еще больше.

      – Извини, – повторил Лялин, и я всерьез начала думать, что люди с возрастом меняются. Услышать от Лялина два раза подряд «извини» – это слишком для моих нервов. В голове возникают глупые мысли, к примеру, хочется припасть к его груди и пожаловаться, неважно на что, главное, чтобы он по головке погладил и сказал что-нибудь жизнеутверждающее, а потом мы бы вместе поплакали и пошли встречать рассвет… «Лялин стареет, а я глупею», – со вздохом решила я и весело подмигнула ему.

      Он засмеялся и вдруг заявил:

      – Я, собственно, к тебе по делу.

      – Да?

      – Ага.