Пестрые люди, или Глазами провинциала. Леонид Филатов

называемые «каплуны мысли». Эти люди, раз ухватившись за идейку, жевали ее, разжевывали и пережевывали и, обеспечивши ее раз и навсегда от всякого дальнейшего развития, тихо и мелодично курлыкали.

      И это равномерное самодовольное курлыканье многих, даже проницательных людей ввело в обман, дало повод думать, что, наверное, в России наступил «золотой век», коль скоро в ней так изобильно развелась птица каплун, и притом такая гладкая и так самодовольно курлыкающая…

      …Как бы то ни было, но курлыканье безвозвратно смолкло, и взамен его общественная наша арена огласилась ржанием резвящихся жеребят…

      Из тишины нарастает бессвязный гул, в котором сначала можно выделить отдельные крики, а затем и целые предложения.

      Голоса.

      – Новое время, господа!.. Вселенная требует от нас нового слова!..

      – Принципы!.. Главное – принципы!.. Надо отстоять наши принципы!..

      – Труд, господа, вот наше спасение!.. Впереди много труда!..

      – Куда мы идем?.. Я спрашиваю, куда мы идем?..

      – Следует положить всему этому предел!..

      – Долой литературу!.. Обуздать гласность!..

      – В прежние-то времена как жили, господа!..

      – Просвещение, господа!.. Без просвещения нет цивилизации!..

      – Железные дороги, господа!.. Вот что меня беспокоит!

      – А рукомойники?.. В больницах до сих пор нет рукомойников!..

      – А как насчет нижнего белья?.. Где взять нижнее белье?..

      – Свобода и гласность – вот наш девиз!..

      – Куда мы идем, господа?!. Скажите мне, куда мы идем?..

      Появляется Доктор.

      Доктор. Имею честь рекомендоваться: здешний доктор Иван Карлович!

      Провинциал. Очень рад, но прежде всего позвольте узнать, где я нахожусь?

      Доктор. Не считаю нужным скрывать от вас печальную истину: вы находитесь в больнице для умалишенных.

      Провинциал. Я – сумашедший? Доктор, я не знаю, по какому поводу я попал сюда, но считаю своим долгом протестовать!

      Доктор. Голубчик, я практикую около двадцати лет и не встречал еще ни одного душевнобольного, который не был бы убежден, что он вполне здоров.

      Провинциал. Так вы решительно не хотите верить, что я не помешанный?

      Доктор. Как ни прискорбно, голубчик, но никаких сомнений в этом смысле не имею!

      Провинциал. Итак, я сумасшедший. Это невероятно, но я должен этому верить. Но скажите, по крайней мере, как я сюда попал?

      Доктор. Вас привез квартальный поручик Хватов. Это прекраснейший молодой человек, питающий к вам искреннейшую привязанность!

      Провинциал. Помилуйте! Но какое право имеет этот Хватов совать свой нос, где его совсем не спрашивают?

      Доктор. Как квартальный поручик, господин Хватов имеет право совать свой нос всюду.

      Провинциал. О господи! Но как я тут буду жить? Ведь должны же быть у меня права?.. И обязанности?

      Доктор. Разумеется. Вы, например, не имеете права ни читать, ни писать, иметь ни с кем сношений, кроме лиц, принадлежащих к заведению!

      Провинциал. Ни читать, ни писать?.. Доктор, вы меня без ножа режете! Я не могу не читать, не писать!

      Доктор. Сожалею, голубчик. Должен вас упредить, что иногда между больными затеваются драки, но мы их тотчас же разнимаем.

      Провинциал. Позвольте! Для помешанных съесть плюху или две – действительно ничего не составляет. Но ежели между больными, по недоразумению, очутится здоровый человек… вот, например, как я…

      Доктор. А! Вы все о том же… Учтите, что главная обязанность больных – не роптать на порядки. Всякое нарушение в этом смысле сопровождается ванною, кожаными рукавицами и одиночным заключением!

      Провинциал. (Кричит.) А-а-а!..

      Затемнение.

      Провинциал.…И вот наконец я в Петербурге. Зачем я здесь? По какому случаю? Мы, провинциалы, устремляемся в Петербург как-то инстинктивно. Сидим-сидим – и вдруг тронемся. «Вы в Петербург едете?» – «В Петербург!» – этим все сказано. Как будто Петербург сам собою, одним своим именем, должен что-то разрешить, на что-то пролить свет. Что разрешить? На что пролить свет? Этого ни один провинциал никогда не пробует себе уяснить, а просто-напросто с бессознательною уверенностью твердит себе: «Вот ужо съезжу в Петербург, и тогда…» Что тогда?!

      1-й приятель. Ты в Петербурге? И мне ни слова? Да, поздравь меня, душа моя. Я нынче статский советник!

      Провинциал. Статский советник? Вот уж не думал! Поздравляю, брат, поздравляю! Ну и как успехи на новом поприще?

      1-й приятель. Все прекрасно, душа моя. Начальство, слава Богу, ценит-таки труды мои!

      Провинциал. Ну а как жизнь в