Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь ХХ века. Людмила Бояджиева

эту знакомую всем историю судьба внесла одну маленькую поправку: почти семимесячный плод мужского пола весом тысяча пятьсот сорок грамм выжил. Каким образом и почему это случилось, я изложил подробно в своих записках.

      Сразу же заявляю: я не собираюсь принимать участия в разгоревшейся уже борьбе за наследство Синатры. Я не рассчитываю на дешевый успех запоздалого скандала и утверждение своих прав. Я даже не намерен издавать свою рукопись, вернее, заметки, сделанные в часы раздумий. Просто соберу их в папку, в надежде… На что я, собственно, надеюсь, чего хочу? Хочу видеть его – моего отца. До слез, до сердечных спазмов. И знаю, что никогда уже не смогу сделать этого. У меня голубые глаза и его лицо. У меня смоляные волосы матери. Не доказательства? Разумеется. Да и к чему мне они? Тот, кто, возможно, прочтет эти записи, надеюсь, оценит мое затянувшееся молчание. Ни деньги, ни известность мне не нужны. Я одинок. Я болен. И нет на свете ничего, что могло бы изменить мою жизнь к лучшему.

      Фантастические рассказы и мыльные оперы не в чести у серьезных людей. Но реальность зачастую куда богаче вымышленных сюжетов. Только вместо хеппи-энда, раскрывающего в финале хитросплетения странных случайностей, действительность хранит свои тайны. Пусть останется и еще одна – ни своего настоящего имени, ни подлинных имен людей, принимавших участие в моей истории, я называть не буду. Я лишь хочу, чтобы обо всем этом кто-то знал. Я гордился ими, страдал за них, стыдился и восхищался. Я любил и ненавидел их – отца и маму. Смутные чувства с примесью обиды или надежды забыты. Неразделенная любовь – вот и все, что останется от моей жизни. Жизнь уйдет. А любовь… Не правда ли, даже такая – нелепая, изломанная, безответная любовь – бессмертна?

      Мартин З., май 1998 года

      От составителя

      Осенью 1998-го я вернулся домой после продолжительного отсутствия. Среди бумаг и рекламного хлама, доставленного почтой, я обнаружил бандероль, имя отправителя которой мне ни о чем не говорило. Распечатав конверт, я начал читать находящуюся в нем рукопись и не мог остановиться, пока не завершил чтения. Записки Мартина З. поразили меня, и я долго задавал себе вопрос: что делать с ними? Подозревал мистификацию, шутку и, наконец, решил встретиться с автором. Я нашел дом и квартиру отправителя, но самого Мартина, увы, не застал в живых. Автор этих строк умер в одиночестве в мае 1998-го, через три дня после смерти Фрэнка Синатры. Он умер от разрыва сердца, пытаясь прорваться с тысячными толпами фанатов к гробу великого Фрэнки. Это я узнал от хозяйки его убогого жилья, сохранившей две толстые папки – вырезки из журналов и газет с фотографиями Синатры и Гарднер.

      Признаюсь, личность великого Фрэнки мне далеко не безразлична: я неплохо исполняю его репертуар и тем зарабатываю на жизнь. Причем зарабатываю хорошо – мир помнит Мистера Голубые Глаза.

      Мое скудное журналистское прошлое и простое любопытство неоднократно заставляли меня возвращаться к исписанным тетрадным листкам Мартина З. Наконец я все же сделал это: написал историю Фрэнка и Авы. Написал, исходя из записей Мартина, состоящих не столько из сведений, полученных от прессы, сколько из прозрений, которые, как он полагал, вполне естественны для сына, оставленного провидением на этом свете столь чудесным образом. Не исключено, что бедный малый страдал каким-то расстройством психики, полагая, что получил доступ к закрытой информации бытия отца и своей подлинной матери – великолепной Авы Гарднер. Как сказали бы некоторые любители фэнтези: «Черпал знание из всемирного информационного поля».

      Впрочем, прозрения так прозрения! Почему бы и нет? Прошлое – материя не столь уж крепкая, потому что неизбежно проходит обработку нашего «Я».

      Я следовал за материалами рукописи, убирая комментарии автора, носившие сугубо личный характер. И разумеется, изложил историю его рождения так, как она описана им самим. «Невероятно! – скажете вы. – Сомнительно!» Но ведь «самое приятное чувство – это ощущение загадочности», – уверял Альберт Эйнштейн. А Дени Дидро сказал так: «Чудеса там, где в них верят. И чем больше верят, тем чаще они случаются».

      Часть первая

      Фрэнки

      «Вначале иногда бывает больно…»

      Долли Гараванте в городке Хобокен называли Железной До, и неспроста – американская жизнь превратила красотку из солнечной Генуи в крупную, волевую особу. Она вполне могла бы позировать скульптору Бартольди для статуи Свободы – сильные руки, мощный торс, героический профиль античного воина.

      Здесь, в Америке, куда перебралась ее семья, двадцатилетняя Долли встретила свою судьбу – настоящего сицилийца, темпераментного, смелого, белозубого. Она громче всех визжала на боксерских матчах, когда на ринге молотил кулаками ее избранник – Мартин Синатра, выходец из самого сердца Сицилии – патриархальной Катаньи. Правда, со временем выяснилось, что юный боксер не умел читать, носил зубные протезы и к тому же страдал астмой, но все это не смутило Долли, вскоре ставшую миссис Синатра.

      Девушка получила медицинское образование и стала работать в местной больнице акушеркой. «Хочешь жить, умей вертеться» – это правило Долли, ребенок из многодетной, вечно