Ход мамонтом. Владислав Выставной

дома.

      Акире повезло. Хозяином дома оказался некий Николай, бывший военный, занимавшийся теперь фермерством. Жена его, Елена, поначалу не хотела открывать дверь подозрительному визитеру, приняв того то ли за местного корейца, то ли за вьетнамца из подпольных цехов. Однако Николай счел необходимым провести беседу, и, когда выяснилось, что незваный гость – японец, Николай чуть не набросился на Акиру с объятиями.

      Оказалось, что до выхода на пенсию хозяин служил на Дальнем Востоке, более того – был моряком-пограничником. Он с восторгом рассказывал, как гонялся за японскими браконьерами, будто повествовал о долгой и теплой советско-японской фронтовой дружбе.

      Удовольствовавшись путаными объяснениями Акиры по поводу нападения и коротко кивнув, Николай затащил его в дом и усадил на почетное место. Не утомляя «гостя» расспросами, Николай с женой быстро организовали простой, но обильный стол. И вскоре Акира почувствовал, что начинает избавляться от пропитавшего его тело страха.

      Создавалось ощущение, что Николай только и ждал визита Акиры, будто давно задержавшегося праздника. Его можно было понять: сюда нечасто забредают иностранцы, которые к тому же покорно выслушают все, что накопилось на душе у отставного моряка, и сумеют все это понять, да еще и разумно ответить. От Акиры же не требовалось ничего – только слушать, улыбаться и время от времени кивать, восклицая: «Да, конечно! О да!»

      Акире пришлось разглядывать фотоальбомы под живописные комментарии Николая, пить с ним самогон, закусывая селедкой и интернациональной картошкой, смеяться над непонятными русскими шутками.

      Время от времени, впрочем, Николай как бы вскользь возвращался к проблемам Акиры и говорил, что тому здорово повезло: если он боится возвращаться на родину через Москву, это вполне можно организовать через Владивосток, где у него сохранились ого-го какие связи! Акира с сомнением выслушивал эти не совсем трезвые слова, но неизменно искренне благодарил хозяина. Он чувствовал себя здесь японским браконьером, захваченным в плен благородным и радушным пиратом.

      Акиру постепенно заволакивало густым туманом с Курильских островов, сторожевой корабль здорово качало, а Николай, с черной повязкой через глаз и страшным шрамом на щеке, зловеще хохотал. «Аригато! Все схвачено, Акира-сан! У кэпа этой бандитской посудины передо мной давно должок. Так что он никуда не денется, если только не захочет, чтобы его повесили на рее! Тебя спрячут под контрабандными крабами… Да-да, под огромными живыми крабами, закопают прямо в них! Ха-ха-ха! Они страшно колючи, и у них во-от такие клешни! Могут ненароком и голову отхватить, не говоря про что другое! Ха-ха! Но ведь тебя это не пугает, а? Ты ведь хочешь домой, в Токио?»

      Акира метался на кровати с непривычно большой подушкой, а странные образы, почему-то облеченные в форму анимэ, не отпускали его до утра…

      На следующий день выяснилось, что Николай не забыл своих слов, сказанных под невероятно мягкий, но мигом сшибающий с ног самогон. Акира получил листок в клеточку, заполненный аккуратными