Ночь под светлый день. Николай Успенский

жик долгом считает обуть хотя старые, но во всяком случае вымазанные дегтем сапоги; бабы надевали расписные понявы; парни – красные рубахи. Старушки принаряжаются для светлого Христова воскресенья в темные растегаи, купленные на ярмарке, в новые лапотки и снежной белизны платочки, драгоценные для них тем, что они же самими старушками предназначены препроводить их на тот свет.

      С закатом солнца окрестные деревни и слободы пустеют. Народ с куличами, пасхами отправляется на ночь в приходское село. В церкви, до благовеста колокола, обыкновенно читают жития святых и чудеса разные; туда стекаются богомольные и желающие провести время в благочестивых размышлениях. Большая часть людей идет в дома своих знакомых.

      Часов в восемь вечера сельская улица наполнена народом. Во всех окнах светятся огни. Около слобод поповской и дворовой толпятся мужики, дворники, приказчики, лакеи. Где просятся ночевать, поздравляют с праздником; где предлагают услуги, расспрашивают о здоровье и проч.

      – Наше почтение Савелью Игнатьичу. С наступающим праздником имею честь поздравить.

      – Многолетнего здравия, Петр Акимыч, Лукерья Филипповна!.. Авдотья Герасимовна!.. Что? и вы к заутрени жалуете?

      – Да-с; и мы…

      – Дело… Вот и я с супругой тоже. Нельзя. Вся причина праздник обширный…

      – Не знаете ли, Савелий Игнатьич, где бы мне переночевать с семейством?

      – Право слово, не знаю. Мы с супругой у отца дьякона. Да вы попробуйте, спросите вон в кабаке: теперь там просторно…

      – Как можно…

      – Ей-богу! Да что ж вы думаете? Да мы с супругой, я вам скажу, раз в конюшне ночевали…

      Кто-то ведет в темноте даму.

      – Ко мне, ко мне, Марья Павловна, пожалуйте. Сюда. Лужицу-то пересигните…

      – Куда это?

      – Прямо! Валяйте!..

      – Сигать?

      – Сигайте…

      – Темь какая, господи… У-у-ух! Ну!..

      – Что, втесались?

      – Втесалась…

      – Да где ты, Настя? – кричит какая-то женщина.

      – Я? вот…

      – Иди скорей. Пойдем. Или ты не видишь, повсюду лакеи шляются? Как же можно одной?

      – Он, маменька, ничего…

      – Кто?

      – Лакей… барский. Он только говорит: Христос вос-кресе!

      – А ты?

      – А я говорю: воистину.

      – Ну, и дура за это… вот тебе и сказ!

      В дьячковском доме, при свете ночников, хозяйка с засученными рукавами переваливает с боку на бок на столе тесто. Ее крошечный сынишко, весь в муке, стоит на полу и смотрит на нее, чего-то ожидая.

      – Рано, голубчик, – говорит дьячиха. – Ни свет ни заря… Бог ушко отрежет…