Магия тьмы. Майя Мотейн

аскинулся построенный концентрическими кругами город – от покосившихся портовых таверн в Щипе до расположенных дальше на суше роскошных асьенд с витражными окнами и покатыми кирпичными крышами в Банте. Вдалеке взметнулись к небесам горы. Если прищуриться, можно было разглядеть окружавшие город поля сахарного тростника, покачивавшегося на ветру: скоро наступит время сбора урожая. И конечно же, вторым солнцем поднимался над горизонтом дворец.

      Пальцы Альфи сжались на поручнях, когда постепенно затихли за его спиной алые паруса. Команда готовила корабль ко входу в док. Перед портовыми лавками и тавернами виднелись фонари, заколдованные гореть всю ночь напролет, и чары словно приветствовали прибывавших в город моряков. Даже после всего случившегося город казался на удивление неизменившимся. Но наверное, в этом и состоит сущность родного дома. Он остается таким же, даже когда ты сам меняешься.

      Альфи отчаянно хотелось крикнуть капитану, чтобы тот разворачивал судно и вновь выводил корабль в открытое море. Сердце бешено билось в груди – вот бы можно было уплыть отсюда, вот бы можно было не сходить на берег.

      – Принц Альфер… – Капитан отвлек юношу от мыслей. – Ваша карета прибыла.

      Альфи глубоко вздохнул. Он никак не мог заставить себя оторвать взгляд от лазурных вод моря. С палубы было видно, как под водой проплыл косяк ярких рыбок, ничуть не пугавшихся корабля. Стоило судну оставить позади мутные волны чужого океана и броситься в мягкие объятия Суаве, моря его родины, как в Альфи начала нарастать тревога. Он знал, что теперь он уже слишком близко к дому. И пути назад нет.

      Как и все, он с детства обладал сродством с одной из четырех стихий – и его стихией была вода. Правда, Альфи не был особо умелым заклинателем воды. Как и большинство аристократов, он мало внимания уделял стихийной магии. Но сейчас ему хотелось сплести чары и ударить волнами в бок корабля, направить судно подальше отсюда.

      – Спасибо за твою службу, Бастьен.

      Капитан, поклонившись, уже собирался уйти, когда Альфи окликнул его:

      – Espérate[1]…

      – Да, ваша светлость?

      – Я… – Альфи смутился. – Я пристойно выгляжу?

      Бастьен понимающе покосился на него.

      – Вы прекрасно выглядите, принц Альфер. А даже если бы это было не так, ваша семья все равно была бы рада вам. В любом состоянии.

      Альфи благодарно кивнул, и капитан оставил юношу наедине с его мыслями. В последнюю неделю пути, надеясь избавиться от темных кругов под глазами, Альфи перестал пить и читать по ночам все те труды по противозаконной магии, которые ему удалось раздобыть. На борту корабля выпивка заставляла его позабыть о стыде, и тогда он не скрывал, насколько же он растерян. Альфи пытался принять свою скорбь, найти в ней хоть какой-то смысл, но ему оставался лишь гнев. И хоть команда корабля знала об этом, принц не хотел, чтобы его мать увидела, кем он стал за эти месяцы, проведенные вдали от дома. И все же на поясе у него до сих пор плескалась во фляге текила – точно якорь, тащивший его вниз, в пучины бесчувствия.

      Альфи прошел по шаткому трапу и спустился на причал. Едва его ноги коснулись земли, как он снова ощутил эту странную жуткую беспомощность. Словно невидимые руки протянулись к нему из-под земли, схватили, обездвижили, попытались удержать его здесь, в этом полном воспоминаний месте. Воспоминаний, от которых он так старался избавиться. Стиснув зубы, принц вдавил в землю каблуки, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся у его ног тень, рвущуюся обратно к кораблю. Он вернулся домой. Нужно было держать лицо. Вскинув подбородок, он направился к дожидавшейся его карете.

      Рабочие доков, граждане королевства, которое он унаследует – унаследует не по праву! – начали собираться вокруг кареты. В толпе шептались:

      – Это и правда он?

      – Кронпринц Альфер вернулся!

      Их слова падали ему на плечи, точно каменные плиты. Титул кронпринца принадлежал его брату Дезмину, а не ему. Альфи ускорил шаг. Карету окружал конный эскорт в красных беретах с гербом Касталлана.

      Какой-то мужчина в широкополой шляпе посадил себе ребенка на плечи, чтобы малышу было лучше видно:

      – Mira, mijo![2] Это принц!

      Альфи не мог этого выносить. В глазах горожан читалась такая надежда… С колотящимся сердцем он наконец-то дошел до кареты. Но прежде чем юноша успел открыть дверцу, шепот зевак вспорола брошенная в полный голос фраза, ударившая Альфи, точно хлыст.

      – Ваша утрата – наша утрата, принц Альфер! Да упокоится душа принца Дезмина с миром!

      Натянутая улыбка сползла с лица Альфи. В принесенных этим горожанином соболезнованиях была доля истины: отсутствие Деза действительно было их утратой. Страну лишили настоящего наследника престола, и остался только Альфи. Но кое в чем этот мужчина ошибался. Дез не был мертв. И Альфи вернулся домой, чтобы найти его. Вернулся ради своего народа, заслуживавшего настоящего короля. Он все исправит.

      У принца перехватило горло, но он заставил себя превозмочь скорбь.

      – Спасибо, –

1

Подожди (исп.).

2

Смотри, сынок! (исп.)