О вечной любви. Надежда Тэффи

гнальные светы кораблей. Иллюзия полная.

      Тихо.

      Через открытые двери салона слушаем последние тоскливо-страстные аккорды «Умирающего лебедя», которые из какой-то нездешней страны принесло нам радио.

      И снова тихо.

      Сидим в полутьме, красным глазком подымается, вспыхивает огонек сигары.

      – Что же мы молчим, словно Рокфеллер, переваривающий свой обед? Мы ведь не поставили рекорда дожить до ста лет, – сказал в полутьме баритон.

      – А Рокфеллер молчит?

      – Молчит полчаса после завтрака и полчаса после обеда. Начал молчать в сорок лет. Теперь ему девяносто три. И всегда приглашает гостей к обеду.

      – Ну, а как же они?

      – Тоже молчат.

      – Эдакое дурачье!

      – Почему?

      – Потому что надеются. Если бы бедный человек вздумал молчать для пищеварения, все бы решили, что с таким дураком и знакомства водить нельзя. А кормит он их, наверное, какой-нибудь гигиенической морковкой?

      – Ну конечно. Причем жует каждый кусок не меньше шестидесяти раз.

      – Эдакий нахал!

      – Поговорим лучше о чем-нибудь аппетитном. Петроний, расскажите нам какое-нибудь ваше приключение.

      Сигара вспыхнула, и тот, кого здесь прозвали Петронием за гетры и галстуки в тон костюма, процедил ленивым голосом:

      – Ну что ж, извольте. О чем?

      – Что-нибудь о вечной любви, – звонко сказал женский голос. – Вы когда-нибудь встречали вечную любовь?

      – Ну конечно. Только такую и встречал. Попадались все исключительно вечные.

      – Да что вы! Неужели? Расскажите хоть один случай.

      – Один случай? Их такое множество, что прямо выбрать трудно.

      – И все вечные?

      – Все вечные. Ну вот, например, могу вам рассказать одно маленькое вагонное приключение. Дело было, конечно, давно. О тех, которые были недавно, рассказывать не принято. Так вот, было это во времена доисторические, то есть до войны. Ехал я из Харькова в Москву. Ехать долго, скучно, но человек я добрый, пожалела меня судьба и послала на маленькой станции прехорошенькую спутницу. Смотрю – строгая, на меня не глядит, читает книжку, конфетки грызет. Ну, в конце концов все-таки разговорились. Очень, действительно, строгая оказалась дама. Чуть не с первой фразы объявила мне, что любит своего мужа вечной любовью, до гроба, аминь.