Мент и бомжара (сборник). Виктор Пронин

в асфальт под ногами.

      – Ишь ты, – это все, что мог ответить Зайцев.

      – Опасность деяния придает телу легкость, способность передвигаться быстро и бесшумно. – Ваня старательно высматривал что-то на асфальте и наконец остановился, увидев то, что искал.

      – Вот здесь, – сказал он и ткнул пальцем себе под ноги. Зайцев молчал. – Здесь стояла его машина.

      – Чья машина?

      – Убийцы. Он оставил ее здесь, а сам прошел во двор. Накрапывал дождь, небольшой такой дождь…

      – Да, я помню.

      – А машина стояла здесь. И под ней образовалось сухое пятно на асфальте. Границы пятна я отчеркнул куском кирпича. Вот мои черточки. Если у тебя, капитан, под подозрением будут десять машин, то по размеру сухого прямоугольника ты всегда можешь выбрать одну.

      – Разумно, – кивнул Зайцев. – Но у меня под подозрением нет ни одной машины.

      – Это плохо, – огорчился бомж.

      – Но за помощь спасибо.

      – А ты не торопись, капитан, смеяться. Смеяться – оно нетрудно. Я тоже в свое время весело смеялся. Можно даже сказать – заразительно. А то и безудержно. И пропустил пару ударов. До сих пор продохнуть не могу. Дышу теперь наполовину… на большее сил не хватает. Да и не хочется. Дышу и дышу. – Устав от длинной речи, бомж сел на бордюр и похлопал ладошкой по бетонному блоку, приглашая Зайцева присесть. Зайцев сел на бордюр с тяжким вздохом.

      – Убийца здесь не живет, – продолжал бомж. – Он этих мест не знает. Если бы знал, вел бы себя не так. Но, с другой стороны, законы мести диктуют свои условия, иногда они просто вынуждают человека поступать опрометчиво.

      – Надо же, – откликнулся Зайцев.

      – Видишь, капитан: мы сидим на бордюре, а твоего затылка касаются веточки кустарника. Касаются?

      – Касаются.

      – Раньше здесь, вдоль кустарника, проходил забор. Какой-то хозяйственный мужик из этого дома забил железные уголки и натянул на них проволоку. Сечешь? Чтобы машины не заезжали на траву, чтобы глупые пешеходы не вытаптывали кустарник…

      – Понимаю, – перебил Зайцев.

      – Не менее хозяйственные мужики проволоку давно сорвали, уголки повыдергивали… Но некоторые остались. Когда мужик эти штыри кувалдой в землю забивал, уголки в месте удара сплющивались и на срезе возникали этакие отогнутые острые лепестки. Понимаешь, о чем я говорю?

      – Стараюсь, – скучая, ответил Зайцев.

      – Это хорошо. Так вот, кустики разрослись и скрыли оставшиеся штыри. Со стороны дороги они не видны.

      – И? – теряя терпение, произнес Зайцев.

      – И человек, который решит оставить машину у обочины, человек, который решит поплотнее прижаться к бордюру… для безопасности… – пояснил бомж. – Так вот, он может запросто машину свою об этот острый металлический лепесток оцарапать.

      – И?

      – И на столбике в таком случае останутся следы краски, в которую выкрашена машина. А на машине, в свою очередь, останется царапина. С правой стороны. – Подобрав какой-то прутик, бомж бездумно водил им по асфальту,