Автоматная баллада. Андрей Уланов

азин от «АКСа»,

      Тридцать медных духов смерти

      У меня внутри сидят.

      Я без дела не скучаю —

      В ствол патроны досылаю

      И не знаю, не гадаю,

      Кто в чье сердце полетит.

      Для меня они – близняшки,

      Все двойняшки да тройняшки,

      Сколько их таких вот было —

      Мне вовек не сосчитать.

      Я – вершитель чьих-то судеб,

      Я не знаю, что за люди

      Примут гибель полной грудью

      От моих пять-сорок пять.

Дмитрий Волжский

САШКА

      Я слишком поздно заметил эту жабу. Вдобавок Сергей в тот момент держал слегу в правой, и пришлось сначала толкнуть его в бок, прямо в болотную грязь. И лишь потом стрелять, чувствуя, как каждое движение затвора захватывает добрых полcта граммов вонючей жижи. Жаба медленно падала на нас, смешно растопырив лапки и сверкая белыми крючками ядовитых клыков, пули прошивали ее насквозь, не успевая раскрыться, уносясь куда-то в низкое пасмурное небо – а я-то знал, какие это живучие твари, жабы-гребешки, и знал, что ни один жизненно важный орган мои пули пока не задели.

      Наконец она тяжело плюхнулась в полуметре от меня, и я двумя пулями в упор вышиб из нее тот комочек студенистой дряни, который эта нелепость природы почитала своими мозгами, разнес, в ошметки превратил проклятую плоскую головку, – и над трясиной вновь повисла тишина.

      – Вот ведь сука, – побулькал Сергей, вставая. Я не мог говорить, чертова жижа залепила буквально все, и лишь коротко кивнул в такт его движениям. – И ведь, главное, что обидно, ничегошеньки с этой твари полезного не взять! С паршивой белки и то… – он с размаху пнул тушку носком сапога, оттопыренные лапки рефлекторно дернулись – Сергей с воплем отскочил назад и едва не свалился с тропы.

      Вообще-то он был не совсем прав – болотники охотно пользуются жабьим ядом, намазывая им наконечники самострельных дротиков. Только для этого надо уметь правильно вырезать железы, да и умеючи – без толстых перчаток, с одним ножом… пакостной возни минут на десять-пятнадцать. Не, нам такое сто лет не надо.

      – Ноги, мля, промочил из-за нее… в сапог затекло. Во, мля…

      «Сказал бы я, куда мне затекло, – зло подумал я. – До захода меньше получаса осталось, а до островка, если будем идти в прежнем темпе, минут сорок. А если еще и над каждой туевой жабой материться, так и все пятьдесят!»

      – Ладно, мля, – выдохнул Сергей. – Щас все равно ни хрена не сделаешь… поползли, что ли…

      И мы поползли.

      По дороге к островку мы падали еще три раза, причем последний раз Серега при… приводнился? не, приболотился особо неудачно – на правый бок, плечом вперед, как раз туда, куда за пять минут до этого перевесил мой ремень. Срань господня… и мать моя фреза… я уже говорил сегодня, что чертова жижа была буквально везде? Так вот, в тот раз ни фига она не была везде, зато в этот забралась в такие места, о которых я уже черт-те когда забыл. И было той грязи до… короче, два раза «да ну его на хрен» и еще столько же!

      – Ниче, Саня, – бормотал Сергей, придерживая меня правой. – Ща доберемся до островка, запалим костерчик, я тя разложу, устрою, гы-гы, тряпочный массаж, как в лучшем блядском салоне… еще чуть-чуть потерпи.

      Я не отвечал – мне было хреново. Вернее, мне было не просто хреново – ко мне вплотную подбирался маленький полярный зверек зеленоватого оттенка. Зеленоватого, как эта проклятая жижа, которая теперь вытекала из меня… ох, как я счастлив, что Серега тащит меня сейчас в таком положении, что эта дрянь из меня хоть понемногу капает. Но все равно – господи, как мне хреново! Господи! Ну на кой ты придумал и сотворил болота?! А? Другого способа поиздеваться над людьми не нашлось? Ну и издевался бы себе… а я-то, я-то здесь при чем?!

      Эх, если бы в этот момент мне на мушку попался тот проклятый старикан, который загнал нам с Серегой эту хренову карту, – блин горелый, пятьдесят пять патронов за нее отдали! Пятьдесят пять чистеньких, аккуратненьких, один в один автоматных патрончиков калибра семь зэпэтэ шестьдесят два, не моего калибра, а то бы хрена лысого он получил, а не патроны! Попался бы он нам сейчас – мамой-фрезой клянусь, высадил б в него полный рожок, не пожалел бы на гада! У-у-у… мля, не могу больше… утопите меня на хрен! Хочу тихо лежать на дне и раз в сто лет выпускать ма-ахонький пузырик, а потом снова засыпать на следующие сто лет.

      И все-таки мы добрались до островка и упали с маху на влажную, похлюпывающую, но – черт ее побери! – твердую землю и минут двадцать валялись, как два трупа, без малейшего движения. Потом Сергей, кряхтя, словно столетний дед, поднялся, отволок меня чуть повыше, аккуратно прислонил к кривому деревцу и принялся рыться в мешке.

      – Ща, Санек, – шептал он, – еще малехо потерпи… сварганю костерок… и сразу тобой займусь, лады?

      Сам он тоже выглядел далеко не Аполлоном Бельведерским – так же как и я, весь, от макушки до пяток, измазан в грязи, оба сапога уже давно хлюпали на полболота, ладони ободраны о слегу. Но я твердо знал, что он не