В приемном покое. Варлам Шаламов

ишься ведь сам.

      – А бойцы прохлопают. Кадры.

      – Не прохлопают. Я постою в дверях.

      – Ну, разве так.

      Этап, грязный, пыльный, сгружался. Это был этап «со значением» – слишком много широкоплечих, слишком много повязок, процент хирургических больных чересчур велик для этапа с прииска.

      Вошел дежурный врач, Клавдия Ивановна, вольнонаемная женщина.

      – Начнем?

      – Подождем, пока придут бойцы для обыска.

      – Новый порядок?

      – Да. Новый порядок. Сейчас вы увидите, в чем дело, Клавдия Ивановна.

      – Проходи на середину – вот ты, с костылями. Документы!

      Нарядчик подал документы – направление в больницу. Личные дела нарядчик оставил себе, отложил.

      – Снимай повязку. Дай бинты, Гриша. Наши бинты. Клавдия Ивановна, прошу вас осмотреть перелом.

      Белая змейка бинта скользнула на пол. Ногой фельдшер отбросил бинт в сторону. К транспортной шине был прибинтован не нож, а копье, большой гвоздь – самое портативное оружие «сучьей» войны. Падая на пол, копье зазвенело, и Клавдия Ивановна побледнела.

      Бойцы подхватили копье.

      – Снимайте все повязки.

      – А гипс?

      – Ломайте весь гипс. Наложат завтра новый.

      Фельдшер, не глядя, прислушивался к привычным звукам кусков железа, падающих на каменный пол. Под каждой гипсовой повязкой было оружие. Заложено и загипсовано.

      – Вы понимаете, что это значит, Клавдия Ивановна?

      – Понимаю.