Ресторан «Венецианский карнавал». Аркадий Аверченко

ый купец, этот удивительный беспокойный коммерсант?

      И тут же мгновенно ответил сам себе:

      – Торговлю лошадиной упряжью открыл бы мой отец. И если бы через месяц он ликвидировал предприятие за отсутствием покупателей, то его коммерческая жизнь потянула бы его на другое предприятие: торговлю велосипедами.

      О боже мой! Есть такой сорт неудачников, который всю жизнь торгует на венецианских каналах велосипедами.

      История ресторана «Венецианский карнавал», этого странного чудовищного предприятия, до сих пор стоит передо мною во всех подробностях, хотя прошло уже двадцать четыре года с тех пор – как быстро несемся мы к могиле…

      Я был тогда настолько мал, что все люди казались мне значительными, громадными, достойными всяческого уважения и преклонения, и значительнее и умнее всех казался мне отец, несмотря на то что к тому времени три бакалейных магазина его сгорели или прогорели – я в те годы не мог уяснить себе разницы между этими двумя почти одинаковыми словами.

      Глухие разговоры об открытии ресторана начались среди взрослых давно, и чем дальше, тем больше росла и укреплялась эта идея. Мне трудно проследить полное ее развитие и начало осуществления, потому что в воспоминаниях детства часто, на каждом шагу, встречаются черные, зияющие провалы, которые ослабевшая память не может ничем засыпать… Лучше уж обходить эти бездны, не пытаясь исследовать их туманную глубину, а то еще завязнешь и не выберешься на свежий воздух.

      Основание ресторана «Венецианский карнавал» я считаю с того момента, когда стекольщик подарил мне кусок оконной замазки, которая целиком пошла на заделывание замочных скважин в дверях. Как член нашей деятельной семьи, я хотел этой работой внести свою скромную лепту в общее строительство, но меня поколотили, и я до вечера просидел в углу за печкой, следя за остатком замазки, прилипшей к башмаку моего отца и весело носившейся с ним из угла в угол…

      Вот – замазка на башмаке отца, запах краски и растерянное лицо матери – это и было начало «Венецианского карнавала».

      Открывая «Карнавал», отец, очевидно, искал новые пути. Несколько уже существовавших ресторанов группировались в центре на главных улицах нашего городка, и влачили они прежалкое существование, а отец выбрал для своего предприятия окраину – одну из бесчисленных «продольных», кольцом опоясавших центр маленького черноморского городка.

      Мать возражала:

      – Вот глупости! Ну кто пойдет сюда? Что за чушь! Ведь это форменная слободка.

      Отец дружески хлопал ее по руке:

      – Ничего… Будущее покажет.

      Мне очень понравилась большая прохладная комната, сплошь уставленная белоснежными столами, солидный буфет и прилавок, украшенный бутылками и вкусными закусками.

      Глава 2

      Персонал «Венецианского карнавала»

      Штат прислуги был невелик (отец предполагал значительно увеличить его на будущее время) – слуга Алексей, повар и поваренок.

      Алексей обворожил меня своей особой: от него так вкусно пахло потом здорового, сильного парня, он был так благожелательно ленив, так безумно храбр, так ловко воровал у отца папиросы, что мечтой моей жизни сделалось – быть во всем на него похожим, а впоследствии постараться заполучить себе такое же местечко, которое он занимал теперь с присущим ему одному презрительным шиком. Я любовался его длинными кривыми ногами и мечтал: «Ах, когда-то еще у меня будут такие длинные кривые ноги», терся об его выгоревший засаленный пиджак и думал: «Сколько еще лет нужно ждать, чтобы моя курточка приняла такой приятный уютный вид». Да! Это был настоящий человек.

      – Алексей! – спрашивал я, положив голову на его живот (обыкновенно мы забирались куда-нибудь в чулан с съестным или на диван в пустынной бильярдной и, лежа в удобных позах, с наслаждением вели длинные разговоры). – Алексей! Мог бы ты поколотить трех матросов?

      – Я? Трех?

      Презрительная, красиво-наглая мина искажала его лицо.

      – Я пятерых колотил по мордасам.

      – А что же они?

      – Да что ж… убежали.

      – А разбойники страшнее?

      – Разбойники? Да чем же страшнее? Только что людей режут, а то такие же люди, как и мы с тобой.

      – Ты бы мог их поубивать?

      Он усмехался прекрасными толстыми губами (никогда у меня не будет таких прекрасных губ – печально думал я):

      – Да уж получили бы они от меня гостинец…

      – А ты кого-нибудь убивал?

      – Да… бывало… – Зевота и плевок прерывали его речь (прекрасная зевота! чудесный неподражаемый плевок!). – В Перекопе четырех зарезал.

      Это чудовищное преступление леденило мой мозг. Что за страшная личность! Что ему, в сущности, стоит зарезать сейчас и меня, беспомощного человечка.

      – А знаешь, Алексей, – говорю я, гладя заискивающе его угловатое плечо, – я у папы для тебя выпрошу сегодня двадцать папиросок.