Почести. Аркадий Аверченко

– я рад, что погода не помешает народным массам веселиться в радостный для них день юбилея.

      Одевшись, он зачерпнул из лампадки горстью масло и обильно смазал редкие, топорщившиеся волосы.

      – Для ради юбилея, – прошептал он, ежась от струйки теплого масла, поползшей по сухой согнутой спине.

      Через полчаса швейцар суворинского дома открыл на звонок дверь и увидел сидящего в ожидании на ступеньках лестницы Меньшикова.

      – Ты чего, старичок, по парадным звонишься? – приветствовал его швейцар. – Шел бы со двора.

      – День-то какой ноне, Никитушка!

      – Какой день? Обыкновенный.

      – Никитушка! Да ведь можешь ты понять, тысячный фельетон сегодня идет!

      – Так.

      – Ну, Никитушка?

      – Да ты что, ровно глухарь на току топчешься? Хочешь чего, что ли?

      – Поздравь меня, Никитушка!

      – Экий ты несообразный старичок... С чем же мне тебя поздравлять?

      – Никитушка!.. Тысячный фельетон. Сколько я за них брани и поношения принял...

      – Ну так что же?

      – Поздравь меня, Никитушка.

      – Эк ведь тебя растревожило. Ну что уж с тобой делать: поздравляю.

      – Спасибо, Никитушка! Я всегда прислушивался к непосредственному голосу народа. Вот обожди, я тебе на водку дам... Куда же это я капиталы засунул? Вот! Десять копеечек... Ты уж мне, Никитушка, три копеечки сдачи сдай. Семь копеечек, а три копеечки мне... Хе-хе, Никитушка...