Инквизиция. Аркадий Аверченко

и умолкает, ожидая, чтобы я спросил: «Какую?»

      – Какую?

      – Называется: «Мальчик у Христа на елке».

      – Мда-а, – неопределенно мычу я.

      Молчание.

      Лиля решает поддержать брата:

      – А я стихи новые знаю.

      И замирает вся, напрягается, трепетно ожидая одного только словечка: «Какие?»

      – Какие?

      Обыкновенно около нее нужно работать целый час, чтобы вытянуть хоть какие-нибудь стишонки.

      Но тут она, как обильный весенний дождик по крыше – прорывается сразу:

      – У нашей елки

      Иголки – колки.

      В дверную щелку

      Мы видим елку…

      Звезда, хлопушки.

      Орехи, пушки.

      Все. Вчера в журнале читала.

      – Так-с, – снова мямлю я. – Стишки хоть куда. А это знаешь: «Зима. Крестьянин торжествуя…»?

      Но такой оборот разговора обоим невыгоден.

      – Мы это знаем. Слушай, дядя… А бывают елки выше потолка?

      – Бывают.