Сережкин рубль. Аркадий Аверченко

кось:

      «Сергей Мортчинкин».

      То:

      «Сергей Мортчинкен».

      Эта неустанная, суровая борьба с буквой «щ» не мешала Сережке Морщинкину изредка писать стихи, вызывавшие изумление и ужас в тех лицах, которым эти стихи подсовывались.

      Писались стихи по совершенно новому способу… Таковы, например, были Сережкины знаменитые строфы о пожаре, устроенном соседской кухаркой:

      До соседей вдруг донесся слух.

      Что в доме номер три, в кух

      Не, горел большой огонь,

      Который едва-едва потушили.

      Кухарку называли дурой Милли

      Он раз, чтобы она смотрела лучше.

      За эти стихи Сережкина мать оставила его без послеобеденного сладкого, отец сказал, что эти стихи позорят его седую голову, а дядя Ваня выразил мнение, что любая извозчичья лошадь написала бы не хуже.

      Сережка долго плакал в сенях за дверью, твердо решив убежать к индейцам, но через полчаса его хитрый, изобретательный умишко заработал в другом направлении… Он прокрался в детскую, заперся там и после долгой утомительной работы вышел, торжественно размахивая над головой какой-то бумажкой.

      – Что это? – спросил дядя.

      – Стихи.

      – Твои? Хорошие?

      – Да, это уж, брат, почище тех будут, – важно сказал Сережка. – Самые лучшие стихи.

      Дядя засмеялся:

      – А ну, прочти-ка.

      Сережка взобрался с ногами на диван, принял позу, которую никто, кроме него, не нашел бы удобной, и, сипло откашлявшись, прочел:

      Люблю грозу в начале мая,

      Когда весенний первый гром,

      Бразды пушистые взрывая,

      Летит кибитка удалая…

      Ямщик сидит на облучке

      В тулупе, синем кушачке…

      Ему больно и смешно,

      А мать грозит ему в окно.

      – Гм… – сказал дядя. – Немного бестолково, но рифма хорошая. Может, списал откуда-нибудь?

      – Уж сейчас и списал, – возразил Сережка, ерзая по дивану и пытаясь стать на голову. – На вас разве угодишь?

      Дядя был в великолепном настроении. Он схватил Сережку, перевернул его, привел в обычное положение и сказал:

      – Так как все поэты получают за стихи деньги – получай. Вот тебе рубль.

      От восторга Сережка даже побледнел:

      – Это… мне? И я могу сделать что хочу?

      – Что тебе угодно. Хоть дом купи или пару лошадей.

      В эту ночь Сережке спалось очень плохо – рубль, суливший ему тысячи разных удовольствий и благ, будил хитроумного мальчишку несколько раз.

      Сделка

      Утром Сережка встал чуть ли не на рассвете, хотя в гимназию нужно было идти только в девять часов. Выбрался он из дому в восьмом часу и долго бродил по улицам, обуреваемый смутными, но прекрасными мыслями…

      Зайдя за угол, он вынул рубль, повертел его в руках и сказал сам себе:

      – Интересно, сколько получится денег, если я его разменяю?

      Зашел в ближайшую лавочку. Разменял.

      Действительно, по количеству – монет оказалась целая уйма – чуть ли не в семь раз больше… но качество их было очень низкое – маленькие, потертые монетки, совсем не напоминавшие большой, толстый, увесистый рубль.

      «Скверные денежки, – решил Сережка. – Их тут столько, что не мудрено одну монетку и потерять… Разменяю-ка я их обратно».