Слотеры. Песнь крови. Виталий Обедин

с другой – и рана пустяковая (делов-то, платок приложить), и кто знает, как Выродок на непрошеную заботу целителя из числа смертных отреагирует.

      Себе на беду, доктор Шу приходился мне соседом уже не первый год. Мы делили апартаменты в одном доме на улице Аракан. По моему приглашению он даже иной раз заглядывал на вечерок: сыграть в шахматы, выпить вина или просто заштопать во мне пару свежих дырок, оставленных чужими шпагами, а иногда и клыками. Однако привыкнуть к обществу Слотера ему никак не удавалось. Я слышал, у доктора когда-то были свои неприятности с такими, как я, – носителями Древней крови. Пострадал близкий ему человек. И пусть это были не мои родичи, особой разницы нет. Рядовому жителю Ура, города равно Блистательного и Проклятого все равно, какую фамилию носит Выродок. Что не все равно, так это расстояние, которое от него отделяет.

      Чем оно больше, тем спокойнее.

      Поймав нерешительный взгляд толстячка, я покачал головой: помощь не требуется.

      – Ваш выстрел, лорд Слотер, – бесцветным, механическим голосом произнес секундант.

      Он тоже из этих – из уранийских графьев. Только герб я припомнить никак не мог.

      В последнее время нуворишей-выскочек среди высокородных нобилей Ура развелось просто несчетное количество. Самая захудалая аристократическая семейка нынче считает долгом оставить поместье управляющему потолковее, а самим перебраться в Ур, «поближе к цивилизации». Со временем до каждого, конечно, доходит, что за человеческую помойку представляет собой Блистательный и Проклятый. Только уезжать уже поздно.

      При всей своей жестокости и мрачности Ур, величественный древний город, вольно раскинувшийся на Симорианском поле – равнине, что тянется от Пепельных Холмов до бухты Сильверхэвен, – умеет запускать пальцы в душу.

      Не только голос, но и взгляд секунданта сделался невыразительно тусклым: он понял, чем все закончится. Да все уже поняли.

      Граф дин Риот все еще держал дымящийся пистолет в вытянутой руке, словно не мог поверить, что промахнулся. Красивое, породистое лицо молодого нобиля сделалось белым и неживым, похожим на посмертную гипсовую маску. Даже глаза будто ввалились внутрь черепа, превратившись в черные дыры, веющие отчаянием.

      Я его понимал. Роберту дин Риоту выпал один-единственный шанс убить дьявола, а он использовал его вхолостую…

      Я посмотрел на свои окровавленные пальцы.

      …Ладно, почти вхолостую.

      – Прострели ему колено, Сет, – посоветовал Джад с несвойственным Слотеру великодушием.

      Племянник любезно вызвался исполнять роль моего секунданта на этом представлении, которое дин Риот искренне считал честной дуэлью.

      – Можно, конечно, плечо, но лучше колено, – подумав, добавил Джад. – Это ужасно больно и многому учит.

      Я не отреагировал на его слова. Просто поднял пистолет, прищурил глаз и плавно спустил курок.

      Грохнул выстрел, кислый дым от сгоревшего пороха заклубился в воздухе, крохотными частицами оседая на коже. Сквозь быстро истончавшуюся дымку я увидел, как молодого аристократа тяжело качнуло в сторону. Он медленно повернулся на одной ноге, словно выполняя некое танцевальное па, а затем набитым кулем рухнул на землю.

      Тут уж доктор Шу не колебался: поспешно поскакал к молодому дин Риоту, припадая на изукрашенный серебряными насечками протез.

      Лишняя суета. Одного взгляда на графа хватило, чтобы убедиться – мертвее не бывает. С половиной черепа не живут даже анимированные мертвяки.

      Стоя над телом юного нобиля, Тавик Шу промокнул платком взмокший, несмотря на осеннюю прохладу, лоб, обернулся ко мне и Джаду и сказал:

      – Граф Роберт дин Риот получил свою сатисфакцию. Он мертв. Смерть засвидетельствована.

      В голосе бакалавра звучала неподдельная горечь. Добряк Шу жалел этого молодого болвана, но, испытывая страх перед Древней кровью, не мог позволить себе большего, нежели эти нейтральные слова.

      Секундант графа уныло опустил голову и повернулся к нам спиной.

      – Надеюсь, вы позаботитесь о теле, доктор Шу? И конечно же вы, граф… э… – Я так и не вспомнил родовой герб секунданта. – Полагаю, мое присутствие здесь больше не требуется. Можете передать лорду дин Риоту-старшему мои соболезнования по поводу безвременной кончины сына. Мое почтение, господа!

      Джад криво улыбнулся, возвращая мне перевязь с оружием, плащ и шляпу.

      Исход дуэли, кажется, и его не слишком порадовал.

      – Ты мог бы не убивать юнца, – сказал племянник.

      – И кто это говорит? – буркнул в ответ я. – Самый заядлый дуэлянт Блистательного и Проклятого? Разве не у тебя было сказано:

      Достоинство, гордыня – тот товар,

      Где злато-серебро в расчет не пригодится;

      Фут стали, унция свинца,

      Вот чем за честь пристало расплатиться…

      – Это не мои стихи. Молва, приписывает, но точно не мои, – ответил как огрызнулся Джад. – И потом, ты прекрасно знаешь, я давно