Жук. Марина и Сергей Дяченко

от кромки тротуара. – Это было давно, надо сказать, больше двадцати лет назад… А что?

      Он попытался улыбнуться. Женщина помнила его в детстве. Он знал, что бывшие знакомые девочки узнают его, в то время как он их – нет.

      Женщина вышла из машины, но дверцу закрывать не стала.

      – Ты хорошо пел в ансамбле, – она смотрела, будто прицениваясь.

      – А вы, простите, кто? Не узнаю…

      Из кармана обширной мешковатой куртки женщина вытащила пистолет. Глаза ее остекленели; Дима понял в течение секунды, что женщина безумна, а он – труп.

      – Садись в машину, – прошелестела женщина.

      Ее рот превратился в косую полоску на прямоугольном лице. Растрескавшиеся губы не знали помады; Дима не двинулся с места.

      – В машину!

      Сумасшедшая баба ткнула его пистолетом под ребра. Ствол мог оказаться газовым, травматическим, игрушечным – но если такой штукой сильно ткнуть в живот, устройство оружия не важно; Дима повалился на переднее сидение «Мазды». Сзади обнаружился молчаливый квадратный мужчина.

      – А…

      – Заткнись!

      Женщина села за руль. Ствол болтался во внутреннем кармане ее расстегнутой куртки.

      – Извините, – сказал мужчина за спиной. – Нет времени вас уговаривать. Каждая секунда на счету.

      Машина рванула с места.

* * *

      За минуту до происшествия он заметил майского жука, ползущего по тротуару. Над липой с трансформаторным низким гулом вились тучей жучьи собратья, а этот отлетался и полз. Дима поднял его (с детства не испытывал неприязни к насекомым), посадил на палец и дождался, пока жук взобрался на самый ноготь.

      Потом жук начал взлетать. Давным-давно, в детстве, Дима запускал жуков именно ради этого зрелища.

      Жук начал раскачиваться. Щетки усов завибрировали; он молитвенно кланялся, выпускал и втягивал под хитин острый хвост, а может быть, яйцеклад. Он впадал в транс, он дрожал, будто мост, по которому в ногу идет рота красноармейцев. Амплитуда его колебаний становилась все большей, и наконец, раскачавшись, жук взлетел, описал круг и ушел по спирали в небо.

      У Димы в этот момент было чувство, что он сам взлетает. Наблюдая за жуком, сопереживая предполетному ритму, он будто примерил крылья. И только когда жук пропал, слившись с летучей толпой, Дима понял, что стоит на земле.

      Был вечер. Из тонированной «Мазды» у обочины выглянула тощая женщина:

      – Тебя зовут Дмитрий Романов. Ты учился в сорок седьмой музыкальной школе.

      И все случилось.

* * *

      – Деньги? Что вам могло понадобиться, ведь я…

      – Заткнись, – она говорила, не разжимая рта. – Нам нужно, чтобы ты пел. И еще кое-что.

      – Но я не пою со школьных лет!

      – Прекратите панику, – сказал мужчина за спиной. – Никто вас не тронет. Просто делайте, что говорят.

      Машина углубилась в спальный район. Смерклось с поразительной быстротой. Дима потихоньку протянул руку и нащупал в нагрудном кармане мобильный телефон.

      – Перестань, – сказала женщина, не отрывая взгляд от дороги. – Тимоха, придуши его, если дернется.

      Забившись в темный двор, она снова вытащила пистолет, а потом изъяла телефон у Димы и перебросила сообщнику. Будь на ее месте мужчина, сколько угодно опасный и сильный, Дима попытался бы освободиться. Но его завораживало лицо этой женщины – лицо законченной безумицы, цели которой смутны, а тормозов и рамок не существует вовсе.

      Вошли в вонючий темный подъезд. В молчании поднялись на пятый этаж; Дима чувствовал, как лезет из груди сердце. Надо было вырываться раньше, не надо было садиться в машину, надо было…

      Открылась дверь, без стука, без звонка – просто открылась. Парень лет восемнадцати отступил в коридор, освещенный желтоватым светом из кухни:

      – Наконец-то…

      – Садимся, – не здороваясь, пробормотала женщина. – Начинаем.

      – А его… научить?

      – В процессе.

      – А если он оборвется?!

      – Делай! – она рявкнула на парня, и тот отскочил. – Давай… метроном, вот что. Посадим его на метроном, так легче.

      Тимоха, все еще стоявший у Димы за спиной, толкнул его в квартиру, и Дима вошел. Это была облезлая малометражная «трешка» без мебели, не то бомжатник, не то перевалочный пункт.

      В пустой комнате с выломанной балконной дверью собрались пятеро: тощая женщина, Тимоха, нервный парень и еще двое, в полумраке Дима не рассмотрел их лиц. Тимоха по-прежнему держался у Димы за спиной. Женщина, не снимая куртки, прошла в центр комнаты и опустилась, скрестив ноги, на старый вытертый ковер.

      – Сели все, – сказала глуховато и отрывисто. – Где метроном?

      Парень торопливо поставил рядом с ней на пол старый метроном, из тех еще, что жили когда-то в Диминой музыкальной школе. Повозился с ним; началось тиканье.

      Тимоха потянул Диму вниз. Дима почти упал, сел на пятки