Сибирская амазонка. Ирина Мельникова

Алексей и потрогал скулу, с которой еще не сошла желтизна старого синяка – след столкновения с чрезмерно прытким репортером. – Потребовал с Федора Михайловича ящик шампанского. Помнишь, он и впрямь про это заикался, тогда, в кабинете у Тартищева, когда околоточный задержал их вместе с Куроедовым? Кажется, предлагал пари заключить, что убийца непременно хочет помешать открытию нового театра.

      – А ты, что ж, от Желтка другого ожидал? Я бы подобных наглецов на верстовых столбах за язык вешал, чтобы неповадно было всякие непотребства болтать. – Вавилов вытер салфеткой губы и откинулся на стуле с довольным видом, словно после отлично исполненного дела. – Вспомни, как он в газете задержание суфлера расписал? Про Тартищева – два слова, про нас с тобой и вовсе едва упомянул, все больше про то распинался, как не позволил Гузееву на жертву броситься. Ему врать, как спать! Щелкопер долбаный!

      – Дался тебе этот Желток! Не о чем больше говорить, что ли? – Алексей жестом подозвал полового в белой с вышивкой косоворотке и велел подавать чай. И вновь повернулся к приятелю, который благодушно задымил папиросой, привычно окидывая трактирный зал взглядом.

      Время вечерних посетителей еще не наступило, поэтому было много незанятых столиков. Все это казалось непривычным для них и странным. И не мудрено. Сегодня они, редкий случай, позволили себе пообедать на чистой половине трактира «Три сосны», известного своей кухней и хорошими винами. И даже не взглядывали поминутно на часы, потому что впервые оказались здесь не по служебным делам. С сегодняшнего дня они числились в отпуске. И это было особенно приятно по той простой причине, что Тартищев расщедрился и подписал приказ аж на три недели отдыха. Правда, посоветовал им скрыться с глаз долой, иначе он не выдержит соблазна и отзовет их раньше времени в случае очередного громкого преступления.

      Конечно, они никак не ожидали столь царского подарка от начальства. Отпуск в начале лета! Три недели! И вдвоем! Последнее обстоятельство и вовсе ввергло их в состояние щенячьего восторга, но после, поразмыслив чуток, они поняли, что Тартищев свое возьмет с лихвой. В августе и в сентябре в Североеланске пройдут сразу несколько ярмарок, на которые, помимо купцов и покупателей, по обычаю, съедется масса ворья и жуликов всех мастей.

      К тому же Савва Андреевич Булавин впервые в истории Сибири проводил выставку сельскохозяйственных орудий и машин, на которую пригласил нескольких знаменитых промышленников из Германии, Великобритании, Франции. Говорят, что даже из-за океана, из Североамериканских Штатов приедут два фабриканта, выпускавшие то ли какие-то чудо-плуги, то ли паровые мельницы.

      Поскольку гости на выставку ожидались из многих стран, в том числе из тех, в которых успешно работали отделения его Центрально-Азиатской компании, Савва Андреевич очень настойчиво попросил губернатора обеспечить надлежащий порядок на выставке и охрану его гостей. Просьбу быстро превратили в приказ, спустили по инстанции вниз, и в конце концов она стала причиной того, что Вавилова и Алексея отправили в отпуск летом. Тартищев заранее их предупредил, что в сентябре они возглавят летучий полицейский отряд, который будет пресекать в самом зародыше любые попытки местных жуликов и заезжих «гастролеров» испортить настроение гостям и их хозяевам.

      – Нет, что ни говори, а славно летом отдохнуть! – Иван мечтательно уставился в потолок и пустил в него струю папиросного дыма. – Завтра сядем мы с тобой на пароход и ту-ту! Только нас Тартищев и видел!

      – Смотри, сглазишь, – усмехнулся Алексей, – пока пароход от берега не отвалит, ни за что не поверю, что отпуск состоится. Федор Михайлович за пять минут до отхода может нас с борта снять, если случится что-то из ряда вон выходящее.

      – И вправду лучше не зарекаться, – вздохнул Иван и потушил окурок о дно пепельницы. – Даже если пороги пройти успеем, он нас в Сорокине на пристани достанет. При условии, что верховых вовремя пошлет. После Сорокина сплошные горы вдоль реки пойдут, там уже дороги нет, и ему до нас не добраться.

      Шустрый мальчонка в длинной полотняной рубахе – помощник полового – подал чай и пирожные и выложил несколько газет, которые по просьбе сыщиков только что купил у газетчика, торговавшего ими вразнос недалеко от трактира.

      Первым делом Алексей развернул «Взор», и Иван, заметив это, скептически усмехнулся:

      – Выходит, я тебя все же кое-чему научил. Помнишь, как я советовал? Начинай читать с самой поганой газетенки. В ее домыслах и сплетнях нередко столько полезного обнаружишь! Вроде враки все, полнейший вздор… – Он засмеялся: – И то правда! Не «Взор», а «Вздор»! Надо бы Желтовскому подсказать, а то слишком жеманно его поносный листок называется. А «Вздор» – в самое яблочко! – Он посмотрел на пирожное и поморщился: – Что-то мы с тобой совсем по-барски расселись, Алешка! Пирожные лопаем, чаи гоняем! Того гляди, привыкнем отдыхать, а после ох как труднехонько будет к службе возвращаться.

      Алексей рассмеялся:

      – А мы еще и не отдыхали с тобой. – Он вытащил из кармана жилета часы и весело констатировал: – Всего-то два часа в отпуске, а ты уже забеспокоился, как к службе приступать будем. Смотри, точно накаркаешь, и завтра пароход отчалит