О Стивене Хокинге, Чёрной Дыре и Подземных Мышах. Катажина Рырых

пор я часто задавался вопросом, когда Стивен Хокинг нашёл время, чтобы навестить моего брата и открыть эту Чёрную Дыру, но мой брат был очень занят, потому что готовился к экзамену.

      А когда он занимался, то вешал на дверь своей комнаты карточку с надписью: «Вход воспрещён», а ниже был нарисован череп со скрещёнными костями.

      Тогда я знал, что не время шутить, и единственный человек, который мог войти в комнату брата, была мама.

      Впрочем, это было необходимо, потому что без неё брат умер бы с голоду.

      Мама заходила в комнату несколько раз в день, толкая перед собой тележку на колёсиках, а потом забирала пустую посуду на кухню.

      Я жалел, что не мог этого делать, но мама считала, что я слишком мал. Подозреваю, что, если бы я поговорил с ней о Чёрной Дыре и Хокинге, она бы изменила своё мнение, но мою маму всегда больше интересовала моя успеваемость, чем моё мнение. Когда я только раз осмелился сказать что-то о Чёрной Дыре, она сразу же спросила, как пишется «чёрная»: через «о» или «ё».

      Я ответил, на мой взгляд, довольно остроумно, что через «о», так как в него можно упасть так же легко, как в дыру, и мама несколько рассердилась.

      Всё бы закончилось каким-нибудь диктантом на правописание, если бы брат не вступился за меня.

      Он объяснил маме, что у меня есть редкое для моего возраста чувство юмора и что чувство абсурда характерно для людей, которые в будущем могут стать гениями.

      Но, конечно, ничто на это не указывало, по крайней мере в том, что касалось меня. Моя учительница твердила, что я тугодум, хотя я был единственным в классе, кто пришёл в школу, уже умея читать, а также складывать, вычитать, умножать и делить в пределах ста.

      – Будущие гении имеют право быть эксцентричными, – защищал меня брат, когда я отказывался идти на день рождения своего одноклассника. Приятель, конечно, не понимал, что мне действительно не нравился «Макдоналдс», но не из-за еды, а из-за улыбчивого клоуна на плакатах рекламы.

      Неизвестно, почему я тогда боялся клоунов и паяцев, но я имел право на фобии. По крайней мере, так объяснил мне мой брат.

      – Когда я был в твоём возрасте, я боялся Подземных Мышей, – сказал он, – хотя ни разу ни одной не видел.

      Когда я спросил почему, он объяснил, что Подземные Мыши даже хуже термитов, потому что живут в нашем климате и могут прогрызть даже железобетон, и если он армированный, они всё равно с ним справятся.

      Рассказ брата произвёл на меня такое впечатление, что я сразу перестал бояться клоунов, зато всю неделю кричал по ночам, потому что что-то скреблось и шуршало под моей кроватью. Конечно, я и слова не сказал маме, прибегавшей в комнату, чтобы зажечь ночник.

      Потому что, если бы я что-нибудь пропищал, мыши из мести могли бы начать с пола моей комнаты…

      – Ты должен укротить свой страх, – предложил брат.

      Он потянулся за листом бумаги и велел мне фломастером нарисовать Подземную Мышь. При виде монстра, вооружённого моторной пилой или по крайней мере чем-то, что должно было её напоминать, мама побледнела и дала мне раскраску, которую прислала тётя из Штатов.

      В раскраске было много забавных рисунков, персонажами которых по иронии судьбы были мыши, поэтому я решил пойти дальше и тем же фломастером, которым я нарисовал Подземную Мышь, изобразить в раскраске ужасные, с острыми металлическими зубами, ловушки и кровожадных кошек.

      И когда я почувствовал, что мой страх немного укрощён, я засунул раскраску глубоко под кровать.

      Видимо, Подземным Мышам не понравилось моё к ним отношение, потому что раскраска исчезла…

      Отныне мне ничего не оставалось, как ждать страшной мести моих преследователей, но Подземные Мыши выбрали самую изощрённую пытку – неопределённость.

      – Я не думаю, что Подземные Мыши взяли эту раскраску, – сказал брат. – Если бы они так сделали, то изорвали бы её в клочья.

      Действительно, под кроватью я не нашёл ни кусочка бумаги.

      – А я что говорил? – ответил брат, когда я поделился этим открытием с ним. – В каком-то смысле тебе повезло.

      – Почему «в каком-то смысле»? – удивился я.

      Брат пожал плечами.

      – Потому что это может означать только одно.

      Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Брат серьёзно посмотрел на меня и вздохнул. Я знал, что это не сулит ничего хорошего.

      Я вопросительно взглянул на него.

      – Не знаю, должен ли я говорить тебе…

      Хотя летний вечер был жарким, мои руки и ноги покрылись гусиной кожей.

      – Чёрная Дыра, – мрачно сказал брат.

      Непроизвольно я посмотрел на пол.

      – Она под твоей кроватью, – объяснил он. – Конечно, не нужно было говорить, но… Я твой старший брат, и это в какой-то степени мой долг.

      – А… – начал было я, но брат потянулся за листом бумаги и фломастером.

      – Это и есть Чёрная Дыра, – сказал он, пододвигая ко мне лист бумаги. – Чёрная Дыра работает