Дети Судного Часа. Александр Рудазов

руку. – Черт, я мозоль натерла…

      Маг встал на краю и перевернул ладонь, бросая в яму Сияющее Око. То шлепнулось в грязь, как самая обыкновенная брошка. Немного постояв и подождав, Креол приказал:

      – Закапывай.

      Ванесса поджала губы и крепко стиснула черенок лопаты. Ужасно захотелось треснуть кому-нибудь по башке.

      – А пока будешь закапывать – перечисляй вслух предметные чары, которые можно сотворить с помощью… мм… колокола.

      Ванесса угрюмо молчала.

      – Ты больше не хочешь у меня учиться? – приподнял брови Креол.

      – Вода из колокола исцеляет душевнобольных, – ожесточенно произнесла девушка, кидая в яму горсть земли. – Вода, которой был облит язык колокола, помогает от колотья в боку. Дым от сожженной колокольной веревки возвращает слух глухим. Колокольная веревка, посыпанная солью, лечит коров. Смазка оси, на которой сидит качающийся колокол, заживляет раны и сращивает переломы…

      Так она перечисляла, пока Сияющее Око не оказалось погребенным под тремя футами земли. Только после этого Креол позволил ученице передохнуть.

      Тут как раз вернулся и лод Гвэйдеон. Но с пустыми руками и очень задумчивым лицом.

      – Что случилось, лод Гвэйдеон? – забеспокоилась Ванесса. – Где дрова?

      – Я не смог их нарубить, – виновато ответил паладин.

      – Почему? Не нашли деревьев?

      – Нашел, и довольно много. Но первое дерево оказалось тверже камня, и я только слегка оцарапал кору. Второе начало кровоточить, когда я срезал ветку, и я не решился его трогать. А третье попросило его не рубить. Знаете, леди Ванесса, этот мир довольно странный.

      Креол что-то неопределенно хмыкнул. Ванесса уставилась на уже подготовленную растопку. Без дров она бесполезна.

      И из чего же, спрашивается, теперь разводить костер?

      – Дорогой, ты не мог бы… – повернулась к магу девушка.

      – Ладно, ладно, сейчас сделаю… – поморщился тот, прищелкивая пальцами.

      Прямо на голой земле запылало Пламя Гирры. В другом мире Креол зажег бы его уже давно, не дожидаясь чьих-то просьб, но на Плонете его охватила прямо-таки болезненная алчность. Он стал усиленно беречь ману и ежеминутно проверять ее запас. Его сильно нервировало, что здесь нельзя в любой момент подзарядиться, нельзя просто взять и вобрать в себя энергию окружающего мира.

      Словно эдемские кущи сменились бесплодной пустыней.

      Другой маг воспринял бы это спокойнее. Но Креол всегда очень трепетно относился к своему Искусству и пуще смерти боялся его потерять. Хладное железо, стигмы киигов и прочие антимагические средства с младых лет были его главным страхом.

      Вообще, это пугает почти всех волшебников, но Креола – сильнее прочих. Он еще в отрочестве собственными глазами видел мага не из последних, утратившего магическую силу. Видел, каким он после этого стал слабым и жалким, как ползал в пыли, пресмыкаясь перед своими же учениками.

      Меньше всего на свете Креол желал оказаться в таком состоянии.

      Пылающий костер