Плазмоиды. Сергей Палий

ышать речь: им чужды переживания и эмоции, мечты и мысли, которые порождают слова. Им нужна тишина, чтобы всегда оставаться на грани дикого искушения.

      Закричать под тяжестью обманчивой ласки неба…

      Автобус прыгнул на кочке, и пятнадцать пассажиров дружно клацнули зубами. С сиденья грохнулся в проход чей-то рюкзак, внизу надрывно затрещал механизм трансмиссии, с задних мест донеслись негромкие, но выразительные матюги.

      Щуплый водитель яростно завертел руль вправо. Колеса тут же пошли юзом по наледи, заставив шофера крутануть баранку в обратную сторону и вдавить педаль тормоза, чтобы остановить занос, но увы – через секунду древний «пазик» уже вписался в сугроб и со скрипом распорол пушистую белизну снега. Двигатель недовольно заворчал и заглох.

      – Сели, – констатировал Мишка. Он был старостой группы и главным паникером.

      – Встали! – крикнул шофер, набрасывая телогрейку. – И пошли толкать.

      – А тросом нельзя? – спросила Надя Колышева, сморщив носик.

      – Можно хоть тросом, хоть насосом, – сказал водитель, открывая дверь, – только толкать автобус так и так придется вам. Здесь на двадцать километров – ни единой души.

      – Сели, – повторил Мишка. Высунул голову в проход и укоризненно скривился, буркнул: – Кто тебя за язык тянул, Ропотюк? На рыбалку, блин, поехали… Я места знаю… Красотища неописуемая… Могли бы спокойно на водохранилище поудить рыбку, всего-то пару станций на электричке от студгородка. И ведь всю группу взбаламутил, геолог хренов! Черт-те куда приперлись.

      – Здесь хариус водится, – сказал Сашко Ропотюк, надевая рукавицы-голицы. – И семга.

      – А также застрявший в сугробе автобус со студентами. И как только у хохлов в такой мороз сало на боках не застывает.

      – Шовинист ты, Михаил…

      Снаружи водитель постучал черенком заступа по стеклу и призывно замахал свободной рукой.

      – Точно – сели, – в последний раз повторил Мишка и натянул шапку до самых глаз.

      Через час стало ясно – автобус застрял основательно.

      Девчонок загнали в салон, а разгоряченные от физической нагрузки парни побросали лопаты и встали в кружок, чтобы передохнуть и посовещаться. Водитель закурил папироску и объявил, что километрах в двадцати пяти есть небольшой поселок, и там у него имеется знакомый тракторист. Было решено, что он с двумя ребятами отправится за подмогой, а остальные останутся ждать, греясь в автобусе. – Ежели Алексеича трезвого застанем, обернемся часов через пять, – сказал напоследок шофер. – Вот ключи, мотор раскочегаривайте раз в полчаса на пять минут, чтобы поддерживать тепло. Не больше, а то бензин пожжете – вообще не уедем.

      Взяв с собой Матвеева и Шамотина, он твердым шагом двинулся по дороге, изредка пуская в сторону клубы папиросного дыма.

      Остальные вернулись в салон.

      – Отлично, – тут же заявил Мишка, – теперь нас осталось тринадцать. Я балдею.

      – Да перестанешь ты паниковать, в конце-то концов! – всплеснула замерзшими руками Машуня. – Есть здесь джентльмены, способные согреть даме руки?

      Сашко молча сел рядом с ней и нацепил на покрасневшие девчачьи ладошки свои теплые рукавицы.

      Солнце клонилось к горизонту, бросая на заиндевевшие окна россыпи бликов. Температура за последний час ощутимо упала, теперь снаружи уже было градусов десять ниже нуля. Сквозь щели в дверях мороз все ближе подбирался к людям, старающимся отогнать его своим дыханием.

      Вадик Гинзбург перебрался через перегородку, уселся на водительское место и, неумело поковырявшись ключом в замке зажигания, завел мотор.

      Через некоторое время в салоне слегка потеплело.

      – Глуши, а то бензин кончится.

      Вадик повернул ключ. Урчание стихло.

      – Вот остынет движок, и хрен мы его потом заведем, – прокомментировал Мишка, кутаясь в дутую куртку.

      – А потом на нас свалится метеорит, – добавил Петька Зайбеш.

      – И каверна под колесами разверзнется, погребя под собой грешные студенческие души, – зловеще закончил Вадик, высовываясь с водительского места.

      – Дебилы. – Мишка обиделся и отвернулся к окну, уставившись на ледяные рисунки.

      Солнце садилось.

      Постепенно все девчонки закопошились, перебрались к парням и прижались к ним. Стеснительность и скромность отступали перед неотвратимым натиском стужи.

      – А вдруг они не вернутся? – неожиданно нарушила молчание Надя Колышева.

      Двенадцать пар глаз мгновенно уставились на нее.

      Осуждающе, испуганно, снисходительно.

      – Да я просто так в общем-то… Предположила.

      – Хорошо хоть мы не забрались в зону, где ночь полярная, – пробормотал Петька Зайбеш, глядя в антрацитовую тьму за покрытым узорами окном.

      – То, что она обыкновенная, тебя сильно утешает? – буркнул Мишка. – Замерзнем здесь к едрене фене. Вадик, включи мотор, а то уже ноги сводит.

      – Не