Уйти, чтобы вернуться. Александра Яблонская

ца… весь снаружи и до изнанки… Но он был затерян во времени и пространстве…

      Ну что ж, пора начинать…

      P.S. Хочу выразить огромную благодарность группе «Ария», именно той «Арии» времён Кипелова, за создание песни «Потерянный рай», которая, собственно, и послужила не только эпиграфом к этой истории, а и, пожалуй, главным вдохновителем.

      Большое спасибо моим друзьям и коллегам, принимавшим участие в работе над книгой: Татьяне Шевченко, Александру Пахтунову и Роману Томченко, а также художнице Вере Ивановой за оформление обложки и визуализацию образа Дэвиса.

Ваша Александра Яблонская

      Посвящается всем тем, кто ещё не разучился мечтать…

      От края до края небо в огне сгорает

      И в нём исчезают все надежды и мечты,

      Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,

      Смахнёт твои слезы, и во сне смеёшься ты.

      Засыпай на руках у меня, засыпай,

      Засыпай под пенье дождя,

      Далеко, там, где неба кончается край,

      Ты найдёшь потерянный рай…

Песня гр. «Ария»сл. Маргарита Пушкинамуз. Сергей Терентьев

      Глава 1

      Итак, поехали…

      Меня зовут Дэвис. Дэвис Прауд.

      Живу я в маленьком городке, уютно расположившемся на обоих берегах крошечной речушки, которую местные жители ласково называют Карамелькой.

      Летом в особо засушливые дни она пересыхает настолько, что, несмотря на стремительное течение, ее легко можно перейти вброд. Старожилы говорят, что река полностью оправдывает своё простонародное имя. По утрам, когда над водной гладью стелется легкая дымка, карамельный аромат приятно щекочет нос. Ну и, конечно же, сладковатый вкус воды. Не знаю, я не пробовал. Может, оно и так, но желание пить воду из реки, какой бы сладкой она ни была, у меня никогда не возникало.

      Вообще-то настоящее название реки, как и самого городка, – Итен, что означает «торопливая вода». Но прозвище прижилось настолько, что многие жители города уже и не вспомнят её официальное название, пока не взглянут на карту.

      Городок наш окружён стеной соснового леса с густыми и почти непролазными зарослями ежевики и малины. Летом я с компанией соседских пацанов часто устраивал ягодные набеги и приходил домой только под вечер с раскрашенной ягодным соком в красно-синий цвет физиономией.

      Будильник в телефоне, лежащем где-то под подушкой, звенел противной трелью, отголоски которой болью отдавались в моей голове.

      И дело совершенно не в том, что вчера, а точнее – уже сегодня, я вернулся под утро… Но об этом потом…

      Безуспешно стараясь нащупать под подушкой телефон и, наконец, прекратить эту пытку, я только лишь смахнул его с кровати. Телефон, зараза, спикировал вниз и, залетев под кровать, продолжил звенеть.

      Пришлось выбраться из-под теплого одеяла и, растянувшись на полу, доставать паршивца. А он, как будто почувствовав прикосновение моих пальцев, тренькнул в последний раз и удовлетворённо заткнулся.

      «Разбил бы я тебя об стену, дружище, – подумал я, с трудом поднимаясь на ноги, – но, похоже, что ты останешься последним звеном, связывающим меня с внешним миром. Всё начнётся сегодня…»

      На самом деле всё началось раньше.

      Ещё ранней весной на территории древнего монастыря, который долго стоял заброшенным, вдруг началась строительная кутерьма. По городу тут же поползли слухи.

      Одни говорили, что теперь на месте монастырских развалин будет гостиница. Эта версия сразу показалась мне полным бредом. Кому в нашем городе нужна такая огромная гостиница? До сих пор с редкими нашествиями приезжих прекрасно справлялся маленький постоялый двор, которым уже много лет заведовала престарелая вдовушка пани Зося.

      Вторая версия была ещё более прозаичной. Все почему-то решили, что власти города начали реставрацию здания, дабы устроить в нём музей. Но, как выяснилось позже, все они ошибались.

      Весна еще не успела отдать свои права лету, как все газеты и фонарные столбы города увенчались объявлениями: «В стенах древнего монастыря», «Открытие частного Мужского Гуманитарного Университета», «Объявлен набор юношей в Мужской Гуманитарный Университет»…

      Почему только мужской? Этого так никто и не понял, но все, в частности мои родители, думали, что это очень престижное учебное заведение. А я как раз окончил школу.

      Когда мне исполнилось семь лет, и я только-только готовился переступить порог школы, отец завел со мной очень важный разговор. Я до сих пор помню каждое его слово.

      Тогда я впервые осознал, что мир делится на людей богатых и не очень, а также совсем бедных, вроде пана Волли, что живет в конце улицы и каждую неделю приходит к нам за пустыми бутылками, старыми газетами и разным тряпьём.

      До того памятного вечера весь мир мне виделся исключительно в розовых тонах. А как же иначе?! Ведь у меня был прекрасный