Градусник чувств. Кир Булычев

ипел. От овладевшего им чувства и от незнания, разделяет ли это чувство прекрасная Эмма.

      Наконец, провожая Эмму из кино, он осмелился спросить:

      – Эмма, вот мы гуляем, а скрывается что-то за этим?

      – А что? – спросила Эмма.

      – Может, я неточно выразился, но, с другой стороны, я вчера ночью написал стихотворение.

      – Вы мне его уже прочли, – сказала загадочная Эмма. – Я с интересом выслушаю любое ваше новое произведение.

      – Эх! – сказал тогда Миша Стендаль.

      И до калитки, за которой обычно скрывалась Эмма, они про шли в полном молчании.

      На следующий день Миша Стендаль был у профессора Минца, знаменитого ученого, временно живущего в Великом Гусляре. Профессор Минц принял его в своей небольшой комнате и на вопрос Миши, как дела на птицеферме, ответил:

      – Дорогой юноша, вы задели оборванную струну моей души.

      Профессор Минц порой любил выражаться изысканно. Он погладил себя по сверкающей лысине и указал на клетку, в которой скучало странное существо с клювом.

      Стендаль пригляделся к существу. Оно было похоже на барана и на курицу. Точнее, на барана размером с курицу или на курицу, покрытую бараньей шерстью.

      – Я рассчитываю на статью, – сказал Стендаль.

      – О чем писать? – вздохнул ученый.

      – Начать с того, как вы задумались…

      – Я задумался над тем, что картофель мы научились чистить машинами, а вот птиц приходится ощипывать руками. Это непроизводительно.

      – И вы решили…

      – И я решил вывести обнаженную курицу. Что нетрудно при моем опыте. И я ее вывел. Но голые цыплята простужались. Мы изобрели для них попонки, но цыплята росли, а менять попонки по росту непроизводительно. Проще ощипывать птицу.

      – И тогда вы…

      – Тогда мы переслали яйца обнаженных кур и всю документацию нашим индийским и кубинским коллегам, для которых проблемы климата уже решены самой природой, и стали думать дальше.

      И я вывел породу кур, покрытых бараньей шерстью, кур, которых не нужно резать, побрил – и снова выпускай пастись. Притом новая порода, назовем их «куровцы», в отличие от овец несет яйца.

      – Но теперь вы…

      – Да, теперь я неудовлетворен. Оказалось, что куровец трудно стричь по причине их небольшого роста и подвижности. Ощипывать кур было легче.

      – Но неужели сам факт замечательного эксперимента…

      – Сам факт бессмыслен, если он не приносит пользы человечеству, – отрезал профессор. – Кроме того, я обнаружил, что у кур, покрытых шерстью, вырабатывается комплекс неполноценности. Они чураются своих перьевых товарок. И я нашел этому причину.

      Профессор Минц сделал шаг к письменному столу, заваленному научными журналами, рукописями и приборами, разгреб завал, вытащил из него градусник, подобный тем, которыми меряют температуру воды в детских ванночках, и потряс им перед носом Стендаля.

      – Принесите мне из коридора вторую клетку. В ней петух, – приказал он журналисту.

      Стендаль подчинился. Клетка с петухом была накрыта старой скатертью, и, когда Минц стянул скатерть с клетки, петух встряхнул гребнем, попытался расправить крылья и заклекотал подобно орлу.