Пещера многоногов. Владимир Михайлов

клянными струйками. Больше ничто не нарушало тишины, ничто не говорило о времени. Только однажды на горизонте сверкнула и исчезла полоска. Полдневный экспресс, а может быть, и просто обман зрения.

      Инна перестала размахивать полотенцем, намочила его в воде и накинула на голову. Концы полотенца упали ей на грудь. Тяжелые капли ползли по груди, срывались и падали, отмечая путь женщины быстро высыхавшим пунктиром. Солнце стояло высоко; даже вода казалась сухой.

      – Погоди, – сказала Инна. – Ты не договорил…

      – А стоит ли? В общем, тогда я понял, что никто другой в этом не разберется. А ведь все висело на волоске; представляешь – главный ствол шахты начал уже продавливаться. Нагрузка извне была такой, что… хотя этого словами не передашь.

      – И ты разобрался?

      Он шевельнул широкими, покатыми плечами.

      – Иначе меня бы здесь не оказалось. И это было бы печально, а?

      Инна кивнула и сильнее взмахнула полотенцем.

      – Не окажись я в тот миг поблизости, сегодня многие другие не пребывали бы в живых. Вся смена. Ладно, хватит об этом.

      Он остановился и наклонился, его глаза оказались на одном уровне с глазами Инны. Она не отвернулась. Капли воды с полотенца, падая в одну точку, успели выдолбить ямку, когда оно упало и Инна нагнулась за ним.

      – Пойдем, – сказала она. – Еще далеко.

      – Ну и что? – Валерий стоял, загораживая дорогу и держа Инну за плечи. – И так ясно, что все это хождение – впустую. Да еще в такую жару. А там, за дюнами, наверняка найдется местечко с тенью.

      – Но если впустую, почему ты вызвался в этот патруль?

      – Потому что пошла ты, конечно. Разве непонятно?

      – Пойдем, – сказала она. – Лучше расскажи еще что-нибудь. Я никогда не была в недрах. Кстати, что же там оказалось? Почему росла температура?

      – Забарахлили охладители, – с досадой проговорил Валерий. – А когда спохватились, – лезть к ним стало уже опасно:

      – A отчего…

      – Я уж не помню как следует. Что-то там было. Своевременно не провели контроль.

      – Но тот, кто занимался охладителями…

      – Да ну его совсем, – сказал Валерий, – Так или иначе, я там все наладил.

      – Ты молодец.

      – Ну, чего там… Хотя, по правде говоря, это было непросто. Не знаю, кто из ваших ребят смог бы… Эдик, например, никогда…

      Инна промолчала.

      – Конечно, он не решился бы, – повторил Валерий.

      – Не надо. Он и так при тебе ни слова не говорит.

      – Потому что я таких вижу насквозь. Вот ты с ним плаваешь давно. Сделал ли он когда-нибудь нечто выдающееся?

      – Нет, – сказала Инна. – Правда, случая не было. Наша лодка всегда исправна.

      – Кто хочет – найдет случай. Особенно если рядом такая… ты.

      – Слушай… – Она поискала другую тему. – А почему ты ушел оттуда?

      – Надоело, – быстро ответил Валерий. – Хочется увидеть побольше. Из недр Земли – в глубину океана… Слушай, дальше я не пойду. Остановимся. Что толку – плестись вот так? Я думаю, люди уже очень давно не получали такого бестолкового задания. Вся береговая линия пуста – это видно даже отсюда.

      – Мукбаниани не стал бы просить обследования, не будь он абсолютно уверен.

      – Старик Автандил просто фантазер, – пробормотал Валерий. – В свободное время он, чего доброго, пишет стихи.

      Это прозвучало как серьезное обвинение. Инна вздохнула.

      – Значит, по-твоему, ничего не было?

      – Автандил – теоретик. Поэтому он еще верит в чудеса. А нам из-за него приходится идти пешком. Как будто океанистам больше нечего делать.

      – Кстати, ты проверил механизмы барокамеры?

      – В порядке… Бродить по побережью, как будто в такую жару хоть одно живое существо высунет нос из воды, – ворчливо сказал Валерий. – Вот уж действительно – дело от безделья. Почему – мы? Пусть бы бродил сам Мукбаниани. Я уверен, что он и такую вот высушенную пакость принял бы за агрессивного обитателя глубин!

      Он выпятил подбородок в сторону валявшегося на берегу возле самой кромки прибоя сухого комка: это был то ли клубок водорослей, то ли останки живого существа, выброшенные приливом и отданные океаном на жестокую милость солнца, то ли пустой мешок смыло с чьей-то палубы где-нибудь за сотни миль от берега и долго и медленно несло сюда.

      – Старик жаждет открытий. Мы можем взять этот мусор и принести в отряд как единственный подозрительный объект, замеченный на нашем участке побережья.

      Он громко засмеялся.

      – Отдохнуть как следует, а потом взять и принести в отряд. Пусть отошлют ему…

      – Автандил обидится. Он добрый старик, но обидчивый. И все равно, нам не донести, рассыплется.

      – А мы возьмем поосторожнее.

      Валерий наклонился над клубком. Подвел под него ладони, захватывая снизу.

      – Обнять вот