Танцующая для дракона. Небеса в огне. Марина Эльденберт

теперь я почувствовала, что мои брови подползли куда-то в район стянутых в хвост волос. Не на затылок, но близко к тому, вместе с глазами.

      Надо бы хвостик развязать, что ли. А то он так плотно завязан, что я умудряюсь не хотеть спать даже в шесть утра.

      – Насколько серьезном?

      Леона назвала сумму, и я поняла, что в ближайшую пару лет мне можно не работать. При учете того, что я не буду задумываться о том, куда тратить деньги. Вообще.

      – То есть я смогу нанять киллера для того, кто должен надеть Гроу таэрран?

      Теперь брови подскочили уже у Леоны.

      – Прости, – сказала я. – Я не спала уже больше суток и дико перенервничала.

      – Взамен денежной компенсации ты можешь обратиться к Совету с любой просьбой. В частности, попросить о смягчении наказания. Этот закон внутренний, и о нем особо не распространяются. – Леона чуть понизила голос. – Но ты имеешь такое право.

      Я подавила желание броситься ей на шею.

      Вот да, в прямом смысле броситься, потому что сейчас других чувств во мне не осталось.

      – Я хочу обратиться к Совету. Прямо сейчас.

      – Сейчас не получится. – Сестра улыбнулась. – Поскольку у Гроу двойное гражданство, этот вопрос будет решаться на отдельном Совете. Разумеется, если он добровольно откажется от выезда.

      Он откажется, почему-то подумалось мне.

      Откажется, потому что снимает историю Ильеррской, и вот от нее он точно не откажется. Сама не знаю почему, сейчас эта мысль кольнула какой-то диковатой противоестественной ревностью.

      Спать надо больше, ага.

      – Точно так же, как участь Мелоры.

      – То есть?

      – Суд над местрель Ярлис состоится отдельно.

      – Погоди, а что у нас было сейчас?

      – Предварительное разбирательство. Вынесение приговора на таком уровне никогда не происходит день в день.

      – То есть мне надо будет еще каким-то образом попасть на вынесение приговора?

      – На вынесении приговора Ярлис ты можешь присутствовать как пострадавшая сторона. Что касается слушания по Гроу… думаю, мы просто их объединим. Потому что отдельно на него тебя не пустят.

      Ладно.

      Главное, что я смогу обратиться к Совету с просьбой, остальное детали.

      – Мне надо вернуться, – сказала Леона. – Заседание почти закончилось, еще полчаса – и будем свободны. Поедем домой.

      А?

      – То есть как домой?

      – Ты же хотела вернуться в Мэйстон.

      – Вообще-то нет. Я говорила, что не уверена в том, хочу ли продолжать сниматься. – Я внимательно посмотрела на сестру.

      – И? – Она вернула мне взгляд.

      – Я остаюсь.

      Готовая выслушать много всего интересного, внутренне напряглась, но, к моему величайшему изумлению, Леона просто улыбнулась.

      – Я рада.

      – Мм…

      Это единственное, на что меня сейчас хватило.

      – Я правда рада, Танни. Возможно, я повела себя несколько экспрессивно, когда обо всем узнала…

      – Несколько?

      – Когда-то я сама была в такой ситуации. – Она пожевала губы и бросила на меня быстрый взгляд.

      – Ты?

      – Да. Был момент, когда я думала, что мне придется выбирать между семьей и сценой. Точнее, между Рэйнаром и сценой. – Леона посмотрела на меня уже гораздо более пристально. – И я почти отказалась от второго, потому что для меня были очень важны наши отношения. Наверное, это решение было для меня самым тяжелым, но потом я увиделась с коллегами и поняла, что просто не смогу уйти. Не смогу подвести их, даже если это будет значить, что… – Она замолчала, словно подбирая слова. – Прости, что заставила тебя думать так же. Я просто безумно волнуюсь за тебя, Танни. Возможно, я была не самой лучшей сестрой, потому что отчаянно пыталась заменить тебе маму, и… сейчас тоже. Мне все время кажется, что мы стали слишком далеки, потому что живем в разных мирах. Мне жаль, что я не сказала этого раньше, но…

      – У меня была самая лучшая в мире мама. – Я шагнула к ней. – А сейчас у меня самая лучшая в мире сестра. Мне тоже жаль, что я не сказала этого раньше.

      Второй шаг сделала Леона и крепко меня обняла. Так крепко, что перехватило дыхание, в этих объятиях не было порывистой спешки, как тогда, в палате, и таких сумасшедших чувств, но было нечто гораздо большее.

      Уверенность в том, что я больше никогда не стану давиться глупыми детскими обидами просто потому, что она – иртханесса, а я – человек, потому что мы живем в мирах, которые соприкасаются лишь по касательной, и потому что ее мир никогда не примет меня.

      Мы просто семья.

      И точка.

      Так какое мне дело до остальных?

      Отстранились мы одновременно, но неловкости в этом жесте не было.

      – Мне действительно надо возвращаться. – Сестра кивнула в сторону зала