Блокада. Книга 1. Александр Борисович Чаковский

вас переселили, товарищ командир, – сказала ему дежурная, невысокая, пожилая блондинка с очень бледным лицом альбиноски и ярко накрашенными губами. – И вещи ваши уже перенесли. Чемоданчик. В отдельный номер!

      – Вы это мне? – недоуменно переспросил Звягинцев. – Но ведь мы сегодня вечером уезжаем. «Стрелой».

      – Не знаю, не знаю, распоряжение дирекции. – Она протянула Звягинцеву ключ, многозначительно улыбаясь, так, точно желая дать ему понять, что говорит далеко не все, что ей известно.

      – Здорово! – усмехнулся Королев. – Четко работают! А ну, давай, майор, пойдем, покажи свои новые владения.

      – Зачем же это? – удивленно поднял брови Звягинцев, когда они вошли в номер – маленькую комнату, в которой тем не менее умещалось много мебели: письменный стол, два кресла, кровать, застеленная голубым покрывалом, другой стол – маленький, круглый, стоящий посредине комнаты под свисающим с потолка ярко-синим матерчатым абажуром.

      Полуоткрытая дверь вела в ванную.

      – Чего же я тут буду делать? – растерянно озираясь, сказал Звягинцев. – Ведь через три часа…

      Он отвернул рукав гимнастерки и посмотрел на часы.

      – Что делать? – переспросил Королев. – Ха! Это ты меня спроси. Я знаю.

      Он решительно подошел к письменному столу, снял трубку телефона и, набрав на диске три номера, сказал:

      – Ресторан? Значит, так…

      …И вот они сидят за круглым полированным столом. Официант только что принес на большом подносе заказанный Королевым ужин – бифштексы, прикрытые, чтобы не остыли, опрокинутыми глубокими тарелками, картошку в металлическом судке, селедку, обложенную колечками лука, бутылку коньяку, рюмки – и, расставив все это на столе, ушел.

      – А теперь вот что, – сказал Королев, усаживаясь и вытягивая под столом ноги в до блеска начищенных, плотно облегающих икры сапогах, – и есть не буду, и пить не буду. И тебе не дам. Пока не скажешь. Как же ты решился? Ну, давай, давай! Рассказывай.

      Звягинцев пожал плечами и смущенно улыбнулся:

      – Послал записку в президиум. Не был даже уверен, что дойдет… Вот и все.

      – Ну, знаешь!

      Королев развел руками, потом взял бутылку, пошарил взглядом по столу в поисках штопора. Не нашел, зажал бутылку в своем большом кулаке, энергично покрутил ее, пока жидкость фонтанчиком не устремилась в горлышко, и резким ударом ладони о дно бутылки вышиб пробку.

      – Сильно, – снова улыбнулся Звягинцев.

      – А у меня батька извозчиком был. Гужевым транспортом владел в одну лошадиную силу. Так он с пробочником обращаться не умел. А ведь раньше бутылки настоящими пробками затыкали. Так что я с детства этот университет прошел.

      Он налил коньяк в рюмки, посмотрел на Звягинцева, недоверчиво покачал головой и усмехнулся:

      – Значит, говоришь, записку? Вынул блокнотик, черкнул пару слов, и все?

      Звягинцев молчал.

      – Но хоть кто ты есть – написал? – не унимался Королев. – Может, тебя за какого генерала приняли? Звание-то, звание свое указал?

      – Давай выпьем, что ли, Павел Максимович, – сказал Звягинцев, внезапно почувствовав неимоверную усталость, и потянулся к рюмке.

      – Нет, погоди! – воскликнул Королев и, быстро протянув руку, накрыл рюмку Звягинцева своей широкой ладонью. – Хочу уяснить. Ну скажи мне кто-нибудь, что Алешка Звягинцев первый в атаку кинулся, – поверю. Мину неизвестной конструкции собственноручно разрядил… Допускаю, вполне возможно. Но тут… Елки зеленые! Сталин! Нарком! Маршалы!.. И вдруг: «Слово предоставляется товарищу Звягинцеву, Ленинградский военный округ!» Я сначала и не понял: как будто все свое окружное начальство знаю, что, мол, еще за Звягинцев такой! Гляжу – мать ро́дная – его превосходительство Алексей Васильевич по проходу шагает… Слушай, вот тебе слово мое даю: если б я в то время стоял, а не сидел, – ноги бы от страха за тебя подкосились!

      Королев снова развел руками, потом тряхнул своей тяжелой головой и сказал:

      – Ладно. Пьем. Поздравляю! Нет, погоди! – спохватился он и снова прикрыл рюмку Звягинцева ладонью. – Сначала самое главное. О чем тебя товарищ Сталин спросил?

      – Ты же слышал.

      – Слышал, слышал! Тут от одного факта, что лично его слова слушаешь, голову потеряешь. Всех ораторов записывал, а тут пропустил. Вот, погоди…

      И Королев, повернувшись вместе со стулом, потянулся к своему планшету, лежащему на письменном столе, вытащил большой блокнот и стал перелистывать его, приговаривая:

      – Так… Мерецков… Грендаль… Кузнецов… А где же ты-то у меня? А ведь я тебя пропустил, майор! Ей-богу, пропустил! Так за тебя переживал, что и не записал. Ну, это потом. А сейчас ты мне реплику товарища Сталина повтори. Ну? Только давай слово в слово.

      И Королев вытащил вечную ручку из нагрудного кармана гимнастерки, отвинтил колпачок и, встряхнув ручку, приготовился писать.

      – Слово в слово не помню, – сказал Звягинцев.

      – То, что Сталин сказал, не помнишь? –