Крепкий мужик. Василий Шукшин

Шурыгин Николай Сергеевич постоял перед ней, подумал… Подошел к стене, поколупал кирпичи подвернувшимся ломиком, закурил и пошел домой.

      Встретившись через два дня с председателем колхоза, Шурыгин сказал:

      – Церква-то освободилась теперь…

      – Ну.

      – Чего с ней делать-то?

      – Закрой, да пусть стоит. А что?

      – Там кирпич добрый, я бы его на свинарник пустил, чем с завода-то возить.

      – Это ее разбирать – надо пятерым полмесяца возиться. Там не кладка, а литье. Черт их знает, как они так клали!

      – Я ее свалю.

      – Как?

      – Так. Тремя тракторами зацеплю – слетит как миленькая.

      – Попробуй.

      В воскресенье Шурыгин стал пробовать. Подогнал три могучих трактора… На разной высоте обвили церковку тремя толстыми тросами, под тросы – на углах и посреди стены – девять бревен…

      Сперва Шурыгин распоряжался этим делом, как всяким делом, – крикливо, с матерщиной. Но когда стал сбегаться народ, когда кругом стали ахать и охать, стали жалеть церковь, Шурыгин вдруг почувствовал себя важным деятелем с неограниченными полномочиями. Перестал материться и не смотрел на людей – вроде и не слышал их и не видел.

      – Николай, да тебе велели али как? – спрашивали. – Не сам ли уж надумал?

      – Мешала она тебе?!

      Подвыпивший кладовщик, Михайло Беляков, полез под тросами к Шурыгину.

      – Колька, ты зачем это?

      Шурыгин всерьез затрясся, побелел:

      – Вон отсудова, пьяная харя!

      Михайло удивился и попятился от бригадира. И вокруг все удивились и примолкли. Шурыгин сам выпивать горазд и никогда не обзывался «пьяной харей». Что с ним?

      Между тем бревна закрепили, тросы подровняли… Сейчас взревут тракторы и произойдет нечто небывалое в деревне – упадет церковь. Люди постарше все крещены в ней, в ней отпевали усопших дедов и прадедов, как небо привыкли видеть каждый день, так и ее…

      Опять стали раздаваться голоса:

      – Николай, кто велел-то?

      – Да сам он!.. Вишь, морду воротит, черт.

      – Шурыгин, прекрати своевольничать!

      Шурыгин – ноль внимания. И все то же сосредоточенное выражение на лице, та же неподкупная строгость во взгляде. Подтолкнули из рядов жену Шурыгина, Кланьку… Кланька несмело – видела: что-то непонятное творится с мужем – подошла.