Поцелуй Тьмы. Анастасия

льное СПАСИБИЩЕ Институту Культуры, который счел мои таланты недостаточными. Благодаря вам, ребятки, я пишу куда быстрее.

      И вот мы снова встретились, друг мой. Я знаю, тебе не терпится узнать, что же будет дальше, но, прошу тебя, подожди еще немного. То, что я скажу тебе, очень важно. Насколько ты знаешь, Ребекка сейчас умирает прямо на руках у Антихриста. Если бы не он, и не Тьма внутри него, все было бы не так плохо. Понимаешь ли, Тьма начала жадно пожирать остатки света и этот процесс неконтролируемый и необратимый, друг мой. Но не все так однозначно. Тьма является причиной болезни, но, в то же время, она ее лечение.

      Сейчас Ребекка погибает. Помни, что она достаточно сильна, и она ни за что не сдастся. Но что, если ей придется убить? И не просто человека, не просто Дьявола, нет.

      Она должна убить свою любовь.

      Отпусти меня, уйти мне позволь,

      Страдания мои успокой.

      Поверь мне, ни к чему эта боль,

      Наполняющая сердце тоской.

      Словно пепел наша любовь

      Будет сдута в небытие

      И будет собрана вновь,

      Отравляя, подобно змее.

      Мой голос нежный ты лучше забудь,

      А я буду помнить глаз твоих синь.

      Костер нам этот нужно задуть.

      Любовь, проклятая, сгинь, сгинь!..

      Другая жизнь

      Когда боль исчезла, я удивилась так, что снова смогла ухватиться за ускользающие нити сознания. Мои пальцы сжались, нащупав холодную материю, покрывающую мое тело.

      Глаза не хотели открываться, словно веки мои срослись. Я лежала не в тишине. Что-то рядом со мной безудержно пищало и гудело, ужасно меня раздражая.

      Я хотела покоя и тишины, боль вымотала меня слишком сильно.

      Что, если это и есть конец? Я теперь в пустоте. Лучше исчезнуть.

      Но пустота ли это?

      Вскоре, я почувствовала, что я дышу, но что-то мешало дыханию, словно в моей гортани находился какой-то предмет. Он не просто мешал мне дышать, он сам вдувал в меня воздух.

      Что за чертовщина?

      Я поняла, что начинаю задыхаться, потому что я дышала невпопад этому странному предмету. Я начала извиваться, и мои ноги запутались в чем-то.

      Мне стало страшно, и я попыталась закричать, но из-за этого начала задыхаться еще больше. Легкие сжались настолько, что я, наконец, смогла открыть глаза.

      Гудение усилилось, а в глаза мне ударил яркий белый свет, и мне пришлось зажмуриться.

      Где я, черт побери?

      Я начала чувствовать свои руки, и потянулась ими к горлу. Мои пальцы нащупали что-то наподобие маски на моем лице. Я поспешила ее сорвать, но она не поддалась так легко. Сделав усилие, я вытащила из горла длинную трубку.

      Дышать сразу же стало легче, и я, наконец, смогла понять, где я нахожусь.

      Я сидела на больничной кровати. Ко мне был подключен аппарат, измеряющий мое давление, пульс и черт знает что еще.

      Что я здесь делаю? Я выжила? Антихрист доставил меня в больницу?

      Я сорвала с себя провода и присоски, и аппарат громко запищал. Я резко встала на ноги, и тут же свалилась на пол, потому что ноги меня почему-то не слушались.

      Я отчего-то их не чувствовала. Посмотрев вниз, я обнаружила, что они на месте. Я прислушалась к своему телу, а потом с трудом заставила себя сдвинуть онемевшую ногу с места.

      Черт, сама я не встану.

      – Исти! – попыталась громко позвать я, но вышел только жалкий хрип.

      Я только сейчас заметила, что в коридоре, за пределами моей палаты, шумно.

      Внезапно дверь в палату распахнулась, наполнившись людьми в белых халатах. Они засуетились вокруг меня, подняли, усадили на кровать и начали осмотр.

      – Голову держит, зрачок реагирует на свет, – мужчина в маске посветил фонариком мне в глаза, и я, сморщившись, отвернулась.

      – Конечности реагируют на прикосновения, – сказал другой, постучав молоточком по моим коленкам. – Нервная система в порядке, но я бы отправил ее на МРТ с индикатором.

      – Черт, она сидит! Это она убрала трубки? Как такое возможно?

      – Просто взяла и убрала… – сказала я, ничего не понимая.

      Теперь мой голос тоже приходил в норму, но звучал грубо и неестественно.

      Одна медсестра тут же лишилась чувств, а остальные уставились на меня, будто бы я только что сообщила, что у меня две головы или призналась, что купаюсь в крови младенцев.

      – Эй, вы чего? – спросила я, попытавшись встать.

      Меня тут же посадили назад. Врачи несколько секунд обменивались долгими, ничего не понимающими взглядами, а потом обратились ко мне.

      – Ты знаешь, как тебя зовут?

      – Да, – спокойно ответила я. – Ребекка Алексис Кондор.

      – Ага, – кивнул врач, стягивая маску с лица. – Сколько тебе лет?

      На