Ельцин как наваждение. Записки политического проходимца. Павел Вощанов

встретиться президент биржи, и это его немного успокоило. Правда, Джим так и не назвал имени президента. Суханов недовольно бурчит мне в ухо:

      – Ты заметил, у него в каждом мероприятии какой-то свой интерес!

      Шеф постоял на балконе для почетных гостей. Увидел, как открывают дневную сессию. Прошелся по засыпанному бумажками залу с истерично кричащими брокерами. И, наконец, поздоровался с солидного вида господином, поприветствовавшим его от имени руководства Нью-Йоркской биржи. И все. Сразу после этого Алференко сообщил, что через 45 минут нас ждут в Совете по внешним сношениям. Ельцин в очередной раз вспылил:

      – Лев Евгеньевич, я же просил!

      – Борис Николаевич…

      – Довольно, понимаешь! Какой-то еще Совет! Что им от меня надо?!

      В разговор вступает Гаррисон, слова которого Харрис (так он поступает уже не впервой) переводит в весьма деликатной интерпретации:

      – Программой предусмотрен обед, на который соберутся люди, связанные с внешней политикой США. Они заплатили за то, чтобы послушать вашу лекцию…

      – Лекцию?! Значит, я, понимаешь, буду говорить, а они в это время жевать?! Отменяйте!

      – Среди гостей будет присутствовать Сайрус Вэнс, бывший госсекретарь США. А приглашает вас на эту встречу Дэвид Рокфеллер. Он выступит с приветственным словом, следом выступите вы, а после вместе отобедаете.

      – Рокфеллер? – легендарное в политэкономических кругах имя заинтересовывает. – Что, тот самый?

      – Младший. Рокфеллер-младший.

      Борис Николаевич удовлетворенно кивает. Однако Суханова информация об обеде настораживает. Он, видимо, хочет узнать насчет алкоголя, но не решается делать это при шефе. Поэтому отзывает Алференко в сторону и, понизив голос, интересуется: алкоголь предусмотрен?

      – Может, вам относительно всего меню доложить? – по лицу Геннадия видно, что тому не по душе, что кто-то, кроме Ельцина, задает вопросы, касающиеся подготовленной им с Гаррисоном программы визита. – Вам обязательно предложат салаты и два-три горячих блюда на выбор. Из алкоголя, думаю, будет шампанское, вино, коньяк и виски. А после – десерт, чай и кофе. Какой именно будет десерт, этого не скажу, не знаю.

      Лев Евгеньевич не обращает внимание на язвительный тон и задает новый вопрос: какова будет наша рассадка?

      – Рассадка будет сообразно статусу: Борис Николаевич за одним столом с Рокфеллером, все остальные – за двумя или тремя отдельными столиками.

      – Я должен сидеть вместе с Борисом Николаевичем.

      – Это невозможно.

      – Геннадий, это не обсуждается!

      – С ним будет наш переводчик, и все! Все другие места за столом Рокфеллера уже забронированы. Куда вы там сядете?!

      – Пусть поставят дополнительный стул.

      Члены Совета по внешним сношениям встречают Ельцина вполне дружелюбно, хотя и без бурных восторгов. Похоже, Горбачев им все же понятнее, а потому предпочтительней. Дэвид Рокфеллер произносит разочаровывающе короткое приветствие и предоставляет слово гостю из СССР.

      – Демократические